Лисий капкан

Я притормозила у пожарного плана, висящего в коридоре. «Отделение анестезиологии и реанимации» находилось на втором и третьем этажах. Быстро и уверенно я поднялась на второй этаж, крепко сжимая в руке ручку чемоданчика и прокручивая в голове слова, которые скажу в случае, если кто-то из персонала задаст мне вопрос. План «А»: «Я пришла за готовыми анализами». План «Б»: «Как не в то отделение? Правда? Ой, я новенькая. Заблудилась». А план «В» у меня не успел даже созреть, как я встретилась с первым же препятствием: дверь в отделение реанимации встретила меня кодовым замком. М-да, медвежатник из меня как из Жириновского стюардесса. Пока я стояла возле железной двери, подставляя пальцы к потертым цифрам, раздался щелчок, и она распахнулась, а из отделения вышли несколько человек в обычной одежде и доктор, который, по всей видимости, успокаивал родственников больного. Хвала богам, на меня даже не обратили внимания. Маска и белый халат способны творить чудеса.

В небольшом темном коридоре были две палаты. Я осторожно вошла в первую и с радостью обнаружила, что за стеклянной перегородкой, где находился пост, никого не было. На цыпочках прошла к столу, на котором лежали разные стопки бумаг, журнал и список пациентов. Среди них я не нашла фамилии «Соколов». Затем быстро оглядела людей лежащих то в кислородных масках, то с капельницами, и, не увидев среди них Сокола, вышла из первой палаты. Во второй его тоже не было. Оставалось подняться на третий этаж и искать там. И эта дверь тоже была с кодовым замком. Я приложила пальцы к трем потертым цифрам, раздался щелчок, и дверь послушно открылась.

В коридоре напротив одной из палат стояли люди. Я немного замешкалась и неуверенно двинулась вперед, натягивая маску до самых глаз. И только подойдя ближе, узнала среди людей подавленную горем мать Сокола. Она, бледная, с темными кругами под глазами, казалось, еле удерживалась на ногах, опираясь рукой об стену. Рядом стоял невысокий коренастый мужчина, внешне очень схожий с Соколом. Темные волосы с проседью, карие глаза. Он разговаривал с каким-то парнем, стоящим ко мне спиной. Положа руку тому на плечо, он что-то очень тихо и внушительно говорил. Я шла медленно и бесшумно, стараясь не привлекать к себе внимания. Вдруг парень резко отбросил его руку и прокричал на весь коридор:

– Да перестаньте вы меня успокаивать! Не мне сейчас нужна помощь, а ему! – Парень ткнул пальцем на палату напротив. – Он одной ногой в могиле!

Парень резко развернулся, и я едва не осела на пол. В мою сторону быстрыми шагами шел… СОКОЛ! А на его груди от быстрых шагов раскачивался в стороны серебряный жетон…

Чемодан выпал из моих рук, и грохот, раздавшийся в тихом коридоре, привлек к себе внимание его отца и матери. Они смотрели на меня. Я на них. Затем резко присела на корточки, развернулась к ним спиной, закрывая пустой чемоданчик, стянула с лица маску, сделала несколько глотков воздуха, пахнущего спиртом и лекарствами, затем натянула маску обратно до самых глаз, поднялась на ноги и на автопилоте пошла вперед.

– Оль, тебе нужно поспать! – тихо сказал мужчина, приобняв мать Сокола за плечи. – Поехали, я отвезу тебя домой.

– Я не могу его оставить здесь, – едва слышно проговорила женщина.

– Слезами мы ему не поможем. Он под присмотром врачей. Идем. – Он повел ее к двери, придерживая под руки.

Я вошла в палату. Отрешенным взглядом осмотрела каждого, и на кровати, стоящей у окна, увидела Егора, подключенного к аппарату искусственного дыхания с кровавым бинтом на голове. И только в этот момент осознала, ЧТО я натворила.

Глава 40

Что это было вчера? В больничном коридоре я увидела точную копию Егора! Затем вошла в палату и увидела его самого… подключенного к аппарату искусственной вентиляции легких. И пожалуй, впервые за всё время захотелось позаботиться о нем – в палате было душно, а на его лицо падали солнечные лучи. Я подошла к окну, потянула за язычок жалюзи, чтобы Соколу не было жарко там, между мирами.

Села на край кровати, взяла его за руку. Слезы лились ручьем. Неужели судьба сыграла со мной такую злую шутку и я попала в собственный капкан? Это не он был в тот вечер на озере, а его брат-близнец? Я едва не убила человека, который ради меня шел на всё? А если нет? Тату? Тату мог набить позже. Жетон? Жетон мог снять. Господи… как мне узнать, кто из них был тогда на озере?

От этих мыслей стало очень плохо. Душа билась внутри, выкрикивая наболевшие вопросы. А потом в голову проник голос его демона-хранителя: «Ну что, мышь, довольна? Ты же этого хотела? А теперь смотри! Смотри на него. Смотри на все раны, которые ты нанесла, и думай, что сделал для тебя он, а что сделала ты!» Сердце сжалось от боли. В глазах потемнело.

Помню запах нашатыря и как меня под руку вывела на улицу девушка в белом халате.

* * *

Сон, учеба, друзья, родственники и еда перестали для меня существовать. В комнате были задернуты шторы, третьи сутки фоном работал телевизор. Из заточения меня мог вывести только Фараон – собаке необходимо справлять нужду, и приходилось выходить с ним на улицу.