Лисий хвост, или По наглой рыжей моське

Надо признать, рядом со мной сидела девушка просто удивительной внешности. Черные волосы густой волной рассыпались по плечам, каре-зеленые глаза искрились смехом даже сейчас, а уж об алых губках и нежнейшей загорелой коже и говорить нечего. Одета она была в широкую рубаху с резинкой на месте проймы, так что круглые плечики периодически оголялись, красный жилет да разноцветную юбку. На руках и ногах — многочисленные браслеты и колечки, шею отягощают крупные бусы, в ушах покачиваются круглые серьги. В общем, очень колоритная особа.

— А вы… тоже что-то совершили?

— Ой, да сущая мелочь. Мики вон увели.

— От кого?

— Понимаешь, он был рабом одного крупного вельможи. Но жил как свободный, никто его особо не ограничивал. Правда, пока Мики со мной не связался, — покраснела девушка. — Мы в одном большом городе с Фартом представления давали. А в дом того вельможи нас частенько приглашали, понравилась я, видите ли, этому борову престарелому. А Микель… умеют некоторые мужчины так смотреть, что мурашки по телу приятненькие бегают. Вот и этот такой — смотрел, говорил вежливо, помогал, если что нужно, но даже пальцем не тронул. Как-то так получилось, — Фата покраснела еще гуще, — что я замуж за него вышла. На одном из приемов, где мы с Фартом выступали, вельможа подсуетился — типа развлечение для публики. Опомниться не успели — нас уже перед богиней-матерью поставили. Мы-то с Фартом даже не знали, что по их законам жена раба становится рабыней. Ночью тот урод пришел права свои предъявлять. И еще очень удивлялся, отчего такой покорный и добродушный Микель его по макушке отоварил.

— А нечего к чужим женам приставать! — вмешался в монолог четырехрукий.

— Вот! — приподняла палец Файта. А потом повисла на шее Микеля. — Видишь, какой мне муж попался. После этого нам пришлось бежать. Сели на первый попавшийся корабль и сюда перебрались. Тут, говорят, человеческих земель хоть и мало, но они богатые. Да и конкурентов не особо много. А ты что натворила такого?

Отвечать неблагодарностью мне не хотелось. И я решила рассказать хоть полуправду:

— Понимаешь, местный правитель…

— Маньяк, извращенец и дегенерат — нас предупреждали, когда в труппу брали. Чтобы я не очень-то высовывалась при нем. Эта труппа не первый год ездит на местную ярмарку.

— Вот теперь тебе нечего бояться. Я его слегка того… прибила.

— Бывает! — отозвался Мики. — Таких и убить не страшно.

— Страшно, еще как страшно! Но выбора у меня не было, правда, — всхлипнула я. Вспоминать до сих пор тяжело. — А мне очень надо в город. Там будет Нелли, ему грозит опасность.

— А этот Нелли — он кто? Твой мужчина? — лукаво глянула на меня Файта.

— Нет. Друг. — Угу, а еще на мне висит божественное задание.

— Если тебя ищут, лисичка, то на воротах обязательно досмотр устроят. Так что Файте лучше тебя переодеть по-нашему. — Последнее слово он произнес с явным удовольствием.

— Точно! Возьмем тебя в труппу! — улыбнулась девушка. — Только кем? А что ты делать умеешь?

Я задумчиво потерла кончик носа:

— Ничего.

— А разве так бывает?

Я решительно кивнула. Бывает. Лень, помноженная на природную безрукость, дает жуткий результат. Хотя можно сказать и по-другому — я умею все, но понемногу. И явно не способна ходить по канату и метать ножи. Да и кроликов из шляпы не смогу вытаскивать из-за природной жалости к животным — у него же ушки, ему же больно.

— О! Придумала. Не зря же я в театральный кружок ходила, а? Можно сделать из меня клоуна. И маскировка, и без дела сидеть не буду.

— А кто это, клоуны?

— Ну… актеры такие, которые всех смешат. С разукрашенными лицами и в странных ярких костюмах.

— На шутов похоже.

— Ну да. Значит, я буду первым клоуном. Ну а быть шутом мне не привыкать. Только нужен костюм и грим.

После двух часов примерки я выбилась из сил, а Файта светилась задором. Ей понравились мои пробные шуточки и демонстрация навыков жонглирования на клоунский манер. То есть я и так этого не умею, а если к кривым рукам прибавить ужимки и прибаутки, получалось вполне сносно для клоуна. Меня обрядили в пышную юбку в двадцать слоев, разноцветных и с какими-то невообразимыми рюшами, кофточку с рукавами-фонариками, перчатки с отрезанными пальцами и разноцветные полосатые чулки.

Плюс огромные башмаки не на ту ногу. На голову нацепили длинный, ниже попы, колпак — красный, весь в бубенчиках и разноцветных помпонах. Под него удачно спряталась не только грива волос, но и примечательные кончики ушей.

Лицо мне тоже знатно разрисовали. Белая пудра, розовые щеки, красные губы в два раза больше, чем настоящие, глаза в вечном подмигивании — один расчерчен вертикальной полосочкой, а другой вытянут до виска. Какие-то значки на лице, чтобы все сразу поняли, что костюм — шутовской. А то в этом мире столько рас, что иногда не поймешь, кто перед тобой — актер или чужак. Без подобных рун на лице уже не смешно.

Самой себе я напоминала чудаковатую Красную Шапочку, папой которой был гном из «Белоснежки». А что, вполне вероятно!