Лисий орден (СИ)

В чертоге она часто помогала сестрицам готовить, не боясь марала руки, и с удовольствием ела все, что удавалось раздобыть или вырастить. Больше всего Ливелия любила толстые рисовые пирожки с сыром, которые готовила Филисса. Она выросла в Краумонте, а там рис добавляли везде, в любую еду, даже в сладости. Рот наполнился слюной от одной мысли о рисовом пудинге. Жаль, что Лив больше никогда не сможет его приготовить, ведь Филисса унесла фирменный рецепт с собой за Пелену.

Выдохнув, лиса села за стол и попыталась съесть дымящуюся перед ней полбянку, однако в одиночестве еда не лезла в горло, лишая живот возможности, наконец, заполучить желаемое.

Скрипнули деревянные ножки табурета. Ливелия, выйдя из кухни, стала подниматься по лестнице. Если Джарек прогонит ее, девушка с чистой душой сможет на него немного обидеться и съесть приготовленную кашу. А так, стоило навестить хозяина дома хотя бы для приличия.

Двери на втором этаже были все открыты, и только одна, в самом конце коридора, прятала за своими полотнами человека, вернувшего Ливелию с того света. Гулко разнеслись три стука по дереву, но никто не отозвался. Точнее, так Ливелии показалось, но чуткий лисий слух уловил за дверью непонятное бульканье, которое не мог издавать здоровый человек. Откинув страх и сомнения, девушка пихнула створки, и давно несмазанные петли заскрипели, пропуская лисицу внутрь.

В маленькой комнате на одноместной кровати лежал Джарек. Глаза его были закрыты, но из приоткрытого рта стекала густая белая пена.

— Богиня! — Ливелия бросилась вперед и, подбежав к постели мужчины, сразу же перевернула его на бок, чтобы он не захлебнулся в вытекающей жидкости. Что делать дальше, она не знала. Точнее у нее был один вариант, но она не была уверена, поможет ли это и имеет ли она право использовать свой дар в отношении простого человека. Но почувствовав, что горячее от температуры тело Джарека начала бить сильная дрожь, перестала сомневаться. Сняв одной свободной рукой бусы сдерживающие вторую ипостась, она обернулась.

Ада

Тэйтан просил меня помочь ему с организацией прогулки с Самарой, но я, сославшись на неотложные дела, сбежала из его покоев. Если уж принц настроен серьезно, то он прекрасно справится и без моей помощи. Я в этом фарсе больше участвовать не хотела. Пусть друг сам устраивает свою личную жизнь — это ему жениться на леди Риш, а не мне.

Во рту появился привкус горечи.

Уже переодевшись, я решила добраться до тренировочного зала, где при помощи любимой шпаги могла снять с себя весь груз недовольства. Свободная рубашка, узкие штаны на подтяжках дополняли мой образ своеобразной воительницы, однако сегодня мне было не суждено снять накопившийся стресс. На полпути меня перехватил слуга отца, передав приказ того явиться к нему незамедлительно.

Я, быть может, и ослушалась, чтобы поиграть на нервах отца, но слугу так трясло от страха, что мне не оставалось выбора. Я прекрасно знала, как Дайтос Реакруа относился к тем, кто приносит плохие новости. Быть карательной рукой мне не хотелось.

Проследовала за сгорбленным мужчиной в дворцовую келью. По спине знакомо побежали мурашки — никогда не любила это место. В нем витала неописуемая гнетущая атмосфера: стены давили, а от вездесущего запаха благовоний кружилась голова. Отец всегда выбирал это место для наших встреч, если хотел получить положительный результат в переговорах. Обычных бесед мы не вели. Здесь же мой затуманенный разум терял связь с действительностью и реальностью, готовый на все, лишь бы скорее покинуть ненавистную келью.

Открыв двери, слуга не стал заходить внутрь, лишь с облегчением выдохнул — свою задачу мужчина выполнил. Я грустно усмехнулась, зная, каким несносным бывает Дайтос Реакруа, пребывая в плохом настроении. Раньше я и сама безумно боялась отца, но после смерти матери зареклась никогда не подпускать его к своей душе. Вирения показала, к чему это может привести, на собственном примере. К матери я не спешила.

Поэтому я шла между рядов скамей, морально настраиваясь на сопротивление. И по довольной улыбке отца поняла, что не зря. Рядом с ним стоял Сейдж, столь же эмоциональный, как и статуя Богини позади него. Однако хоть его лицо ничего не выражало, по руке, что постоянно одергивала рукав рубашки, было видно волнение, переполняющее поспешника изнутри. Я даже до конца не могла поверить своим глазам. Это было совершенно не свойственно лучшему из Ищеек.

— Ада, ну наконец — то, — воскликнул отец, утягивая меня поближе к алтарнику. — Мы уже заждались.

С главой фракции происходили невообразимые метаморфозы. Я никогда не видела его столь счастливым. Живот скрутило от плохого предчувствия, надвигающегося на меня снежной лавиной. И я чувствовала, что меня накроет с головой.

— Что происходит? — спросила я, с подозрением косясь то на одного, то на другого.

Отец расплылся в широкой улыбке, положив руку на плечо застывшего Сейджа.

— Сегодня замечательный день, моя дорогая дочь, — от этих слов замерла уже я. — Сегодня на ужине мы объявим о вашей помолвке.