Лисий след на снегу

Журналист кивал собственным мыслям и одновременно вспоминал, как года полтора назад они с Лисой возвращались в одном такси из пафосного московского ресторана. Было поздно, в городе бушевали осенние ветры, поднимая с мостовых охапки цветастых листьев. Лиса и Стриженов много выпили, вспомнили общую юность, им было весело и легко в компании друг друга. И тогда на заднем сиденье такси Стриженов притянул к себе Лису и поцеловал в губы. Давно он не чувствовал себя таким счастливым, как в ту минуту. Давно не совершал таких простых, прекрасных и недопустимых глупостей.

Наутро он почти забыл об этой выходке, запретил себе думать об этом. Но сейчас, посреди больничного коридора, в маленьком городке, в тысячах километров от дома в памяти отчетливо всплыли воспоминания об алых горячих губах, умопомрачительном запахе духов Dolce & Gabbana. О том, как ее тонкие нежные пальцы ерошили волосы у него на затылке, как тогда он отдал бы все на свете, чтобы они ехали бесконечно долго.

Стриженов мотнул головой, отгоняя неуместное воспоминание. И тут же нос к носу столкнулся с врачом, вышедшим из палаты Лисы. Врач смерил Стриженова оценивающим взглядом и едва заметно покачал головой. Осуждающе покачал, как показалось журналисту. Дмитрий смутился, словно доктор заглянул в его мысли. Покраснел, как мальчишка, и, чтобы скрыть это, резко отвернулся к окну. За окном сквозь снежную завесу он разглядел сгорбленную фигуру Вильмара. Старик быстро шагал в сторону больницы, намереваясь, по всей видимости, навестить Лису.

Чуть позже мрачный пожилой исландец смущенно улыбался, протягивая руку рыжей Лисе. Когда Дмитрий рассказал ей, что Вильмар вывез их с перевала и доставил в больницу, Алиса подошла к старику и, не говоря ни слова, порывисто его обняла.

— Вы спасли мне жизнь, — очень серьезно сказала женщина по-немецки и, обернувшись к Стриженову, добавила по-русски: — Вы оба.

После таких слов Вильмар был полностью во власти Лисы, и Дмитрий решил воспользоваться этим обстоятельством. Он попросил старика забрать возле хостела арендованный «рено-дастер» и пригнать его к зданию больницы. Конечно, это было рискованно. За машиной, скорее всего, проследят, даже если за рулем будет исландец, но другого варианта Стриженов не нашел.

Вильмар сразу же согласился и почти бегом бросился за машиной журналиста. Лиса тем временем собрала свои вещи, причесалась, слегка накрасилась и налила себе еще кофе. Чтобы не смотреть на нее, Стриженов с головой ушел в изучение статей, присланных исландской журналисткой. Девушка быстро нашла материалы на нужную тему и переправила их Стриженову.

Честно говоря, ничего принципиально нового в текстах не было. Тем не менее материалы статей косвенно подтверждали версию журналиста. И чем больше Дмитрий размышлял над этой историей, тем больше убеждался, что все в ней совсем не так, как казалось на первый взгляд.

Было около девяти утра, когда Лиса и Стриженов тепло попрощались с врачом маленькой городской больницы, с хмурой статной медсестрой Гудрун и со стариком Вильмаром. Потом Стриженов подогнал автомобиль к самому входу, помог Лисе забраться на пассажирское сиденье и выехал в Рейкьявик.

Погода в этой части страны стояла ясная и безветренная, на небе светило солнце, ветер и снег стихли. Но Дмитрий отчетливо ощущал, что все это лишь короткая передышка, затишье перед бурей, и все самое страшное еще впереди. Журналист смотрел на дорогу и отчаянно пытался придумать, что делать дальше. Кому можно довериться в Исландии, кого попросить о помощи? А может, вообще оставить расследование, дождаться самолета и улететь в Россию? В конце концов, свое дело Стриженов завершил, он нашел Лису и теперь должен доставить ее домой. А что до правосудия и справедливости, то он уже слишком матерый журналист, чтобы верить в такую чушь.

Лиса, словно прочитав мысли друга, строго посмотрела на него и покачала головой.

— Если ты думаешь, что я все брошу и улечу, ты меня не знаешь, — сказала она. — Я хочу обезвредить этого человека. Хочу, чтобы Дарри сел в тюрьму. По-жиз-нен-но.

Последнее слово она отчеканила по слогам, и в глазах ее сверкнул злой огонь.

— Дело не в Дарри, — Стриженов вновь уперся взглядом в дорогу, — то, во что ты влезла, намного больше, масштабнее и страшнее. Дарри — вершина айсберга, я бы даже сказал вершинка.

Некоторое время Алиса молчала, глядя на дорогу, белые поля и скалы, потом спокойно попросила:

— Расскажи мне. Я хочу знать, что происходит. Куда я влезла и чего не увидела?

— Не увидела не только ты. Не увидел никто. Это был прекрасный, я бы сказал, грандиозный спектакль для целой страны. И премьера удалась. Исландцы, раскрыв рот от удивления и ужаса, наблюдали за поисками девушки, за похоронами, судом. И никто не догадался, что на самом деле Бьянка стала случайным свидетелем и случайной жертвой.

Алиса широко распахнула глаза:

— Случайной жертвой? Свидетелем? Чего? Не понимаю. Расскажешь?