Лист ожиданий

ОН. Ну, хотя бы я, это уже не мало. Буду носить, честное слово. Я тебе про Хельсинское совещание рассказывал? Нет? (Рассказывая, открывает шампанское, наливает его в оставшиеся от прежнего убранства номера граненые стаканы.) Выходят после заседания в холл перекурить Брежнев, Форд и Жискар Дэстен. Форд говорит: «Господа, после подписания заключительного акта в Европе начнется отсчет нового времени. Сверим наши хронометры», — и достает карманные часы на золотой цепочке. Щелкает крышкой, на крышке надпись: «Самому деловому президенту от бизнесменов Америки». Жискар достает свои: «Самому обаятельному президенту от женщин Франции». Брежнев — свои: «Графу Воронцову от графини Курагиной».

ОНА(прыснув, но потом подавив смех). Как ты не боишься эти анекдоты рассказывать? Тут же всё может прослушиваться. Один сероглазый товарищ говорил, что через телефон можно прослушать любое помещение, в котором он установлен.

ОН. Вера, не разглашай государственные тайны. И потом, за анекдоты уже давно не сажают.

ОНА. Не сажают, но визу закрывают.

Звонит телефон. Костя берет трубку, молча слушает, после паузы становится по стойке смирно, показывает Вере рукой на невидимые погоны на плечах.

ОН. Так точно, товарищ, да, искренне, искренне смеялась, товарищ полковник…

Кладет трубку. Вера смотрит на него с недоумением.

ОН(смеется). Это дежурная по этажу звонила. Она нас теперь любит, причём с каждым днем мы становимся для неё всё дороже и дороже. Спрашивает, не сгорели ли свечки раньше времени. (смеются оба.)

ОНА. Помнишь Марину? (Костя смотрит непонимающе.) А, ты же ее не можешь помнить… Моя знакомая, с которой я должна была встретиться в ресторане, в Ялте, когда мы с тобой познакомились. Она в тот вечер не пришла — прощалась с курортным другом, местным работником горячего цеха.

ОН. Какого цеха?

ОНА. Горячего: в жаре, по колено в воде. Пляжный фотограф.

ОН. Теперь она ездит отдыхать только в Ялту?

ОНА. Представь, нет. Года три она ездила, а потом развелась и перебралась к нему. В школе преподает! Это после кафедры МГУ! Можешь себе представить?

ОН. Могу. А ты?

ОНА. А я — нет. Сменить мужа — начальника треста на пляжного фотографа! Москву — на провинцию…

ОН. Ну почему — «провинция»? Курорт. Вон какие дамы отдыхать ездят. (обнимает ее)

ОНА. Курорт — для тех, кто отдыхает. А знаешь, что в Ялте, да и здесь, в Сочи, зимой делается?

ОН. Что?

ОНА. Ничего. Мертвый сезон. Жизнь заканчивается. Здесь надо, как растению, на полгода впадать в спячку…

ОН. Ну, а сама она что говорит?

ОНА(пожимает плечами). Говорит, что счастлива.

ОН(наливает в стаканы шампанское). Тогда давай за счастье.

ОНА. Кто-то меня убеждал, что в вопросах счастья он, как и Пушкин, атеист, и в него не верит.

ОН(со вздохом). Если бы мы пили только за то, во что мы верим…

Выпивают. Константин достаёт из шкафа пакет.

ОН. Теперь твоя очередь глаза закрывать.

Вера с радостью выполняет просьбу. Он достаёт из пакета эротичную прозрачную ночную рубашку.

ОН(серьёзным голосом). С олимпийской символикой.

ОНА(разглядывая рубашку, серьёзно спрашивает). Где?

Ответ он шепчет ей на ушко. Оба смеются.

ОНА. Я должна это немедленно померить.

Уходит в ванную. Костя подходит на цыпочках к дверям и, убедившись, что заработал кран, быстро подходит к телефону и набирает номер.

ОН. Людочка, привет, это я. Да, всё в порядке, ещё на пару дней придётся задержаться. Ну, ты же знаешь, конец квартала, всегда аврал. Ириша спит? Что у нее в школе? (пауза.) А у тебя? (пауза.) Ладно, всё, целую, у меня всего одна пятнашка. Да, с автомата. Всё, завтра позвоню.

Подходит к столу, включает новый кассетник. Звучит песня: «Миллион, миллион, миллион алых роз». Костя обрывает один из бутонов и посыпает лепестками постель. Раздевается под музыку. Открывается дверь ванной.

ОНА. При свете в этом ходить нельзя.

ОН. А Светы здесь нет, так что выходи смело.

ОНА. Не выйду. Гаси.

ОН. Эксгибиционизм в малых дозах полезен в любом количестве.

ОНА. Сейчас надену халат.