Лист

— Конь когда-то у меня
был, как бес — крылатый.
Я пришпоривал коня
и скакал куда-то.

Бешено скакал всю ночь,
за тебя с врагами
саблей светлой и стальной
в воздухе сверкая.

За тебя! Я тихо мстил,
умно, —
       псы лизали
латы! Месяц моросил
светом и слезами.

Это — я! Ты просто спал,
грезил, — постарался!
Просыпайся! Конь — пропал.
Сабля — потерялась.

Мне и спится и не спится,
филин снится и не снится.

В темноте ни звезд, ни эха,
он смеется страшным смехом,
постучит в мое окно:
— Где мой конь? Кто прячет?
Захохочет… и вздохнет.
И сидит, и плачет.

"Во всей вселенной был бедлам…

Во всей вселенной был бедлам.
Раскраска лунная была.

Там, в негасимой синеве,
ушли за кораблем корабль,
пел тихий хор простых сирен.
Фонарь стоял, как канделябр.

Как факт, фонарь. А мимо в мире
шел мальчике крыльями и лирой.
Он был бессмертьем одарен
и очень одухотворен.

Такой смешной и неизвестный,
на муку страха или сна
в дурацкой мантии небесной
он шел и ничего не знал.

Так трогательно просто (правда!)
играл мой мальчик, ангел ада.
Все было в нем — любовь и слезы,
в душе не бесновались бесы,

рассвет и грезы, рок и розы…
Но песни были бессловесны:

«Душа моя, а ты жила ли,
как пес, как девушка дрожа?..
Стой, страсть моя! Стой, жизнь желаний
Я лиру лишнюю держал.

В душе моей лишь снег да снег,
там транспорт спит и человек,
ни воробьев и ни собак.
Одна судьба, одна судьба».

Детская песенка

Спи, мой мальчик, мой матрос.
В нашем сердце нету роз.
Наше сердце — север-сфинкс.
Ничего, ты просто спи.

Потихоньку поплывем,
после песенку споем,
я куплю тебе купель,
твой кораблик — колыбель.

В колыбельке-то (вот-вот!)
вовсе нету ничего.
Спи. Повсюду пустота.
Спи, я это просто так.

Сигаретки — маяки,
на вершинах огоньки.
Я куплю тебе свирель
слушать песенки сирен.

Спи, мой мальчик дорогой.
Наше сердце далеко.
Плохо плакать, — все прошло,
худо или хорошо.

Мартынов в Париже

Вы видели Мартынова в Париже?

Мемориальны голуби бульваров:
сиреневые луковицы неба
на лапках нарисованных бегут.
Париж сопротивляется модерну.
Монахини в отелях антикварных
читают антикварные молитвы.
Их лица забинтованы до глаз.

Вы видели Мартынова в Париже?

Мартынов запрокидывал лицо.
Я знаю: вырезал краснодеревщик
его лицо, и волосы, и пальцы.
О, как летали золотые листья!
Они летали хором с голубями,
они как уши мамонтов летали,
отлитые из золота пружины.
Какие развлеченья нам сулили,
какие результаты конференций!
Видения вандомские Парижа!

А он в Париже камни собирал.