Листея 2

– Ну, теперь тебя так зовут, привыкай, – тучный товарищ похлопал блондину по плечу, – документы тоже другие привыкай показывать, – он пододвинул рукой пачку с бумагами, – Лизонька говорила, чтобы ты следил и сам выпрямлял себе волосы, а я тебе говорю каждый день бриться, не запускай эту мрачную бороду опять.

– Ладно-ладно, без проблем. Мой костюм?

– Все как просил, будешь королем готов, – отодвинув штору и обнажив гардероб с всеми оттенками черного – галстуки, пиджаки, пальто, шарфы, туфли, перчатки, даже заколки для волос, страшно представить сколько места в общажном шкафу может занять это чувство высокого стиля, – долго отрабатывать будем покупку костюмов.

– У меня на сколько запланирована встреча?

– Я тебе секретарша, или как?, – играл характером Бедросович, – на 7 вечера…

– Так я уже опаздываю…

* * *

– Как можно быть свободным, когда заключен телом?, – Валерьян, казалось, репетировал эту фразу у зеркала уже несколько часов.

– Сейчас было почти “то самое”, – комментировал действо Вася сидевший рядом, вальяжно закинув ногу на стол и листая сценарий.

В комнате ничего не менялось, зеленые занавески создавали свое настроение обеда в хвойном лесу, уборки тут не было еще с 1991, когда-то там перед распадом союза, а своим томным взглядом помещение окидывал призрак коммунизма. Перед зеркалом плясал давно известный Валерьян Видоплясов, с оголенным торсом тот пытался каждой мышцей показать вес сцены и напряжение чувств своего лирического героя. Наглым эгоцентризмом камрада отмерял Василий Трубецкий, извечный советчик, и просто в каждой бочке затычка. Немая сцена продолжалась пока первый не изрек:

– Да не могу уже так! “Как можно быть свободным, когда заключен телом!”, – тут артист исказил себя настолько сильно, что даже невозможная игра изгибами тела, тоже внесла свою лепту. Голос пошатнул бюст на серванте, а поза, полная отчаяния выбилась как античная скульптура посреди каморки, жилищем именуемой.

– Стой, стой и не двигайся, ради всего святого!, – Вася вскочил и схватился за первый же листок бумаги с карандашом, – не дергайся, не смей, вероятно это будет самая удивительная картина за всю мою карьеру! Невероятно!

– Парни! У меня новости!, – Надежда ворвалась без стука в комнату, – у нас тут…

– Стой, Валя, не обращай на нее внимания! Не смей рушить эту позу!

– Я не вовремя?, – спросила девушка.

– Нет, садись, – спокойно ответил артист, шевеля только уголками губ, – что случилось, Надежда?

– У нас новый мастер группы, ну как группы, нашей парочки студентов.

– Удивительно, и что с того, я старого мастера ни разу в жизни не видел, чем мне сейчас новый поможет?, – недовольный Трубецкий, сетовал на столь не угодную причину прерывания его вдохновенного рисования.

– Ты прав, но старый мастер, был на постоянных больничных, а теперь нам направляют человека, что будет полностью соблюдать свои обязанности!, – Надежда немного запыхалась во время речи.

– Хорошо, – опять замедленно дергая губами ответил Валя, – что-то еще?

– А, да! Он должен прибыть с минуты на минуту!

– Это уже поинтереснее, хорошо, Надюха, стоило того чтобы отвлечь меня, – бросив эскиз во множество других он отмахнул рукой, оповестив товарища, что тот может разогнутся в нормальное положение.

– Ты хочешь подождать его с нами?, – кинул вопрос в сторону девушки Видоплясов.

– Да, а как иначе, нас и так только трое, понимаешь ли.

– Да-да, – выдохнул в ответ парень.

– Был у родителей, Валь?, – поинтересовалась Надя перебивая неловкую паузу, – как там село наше? Стоит?

– Мама умерла, дом сгорел, несчастный случай, – холодно смотря на вечерний Киев отвечал театрал, – твой дом опустел, никого больше там не осталось.

– Эх, а я не слухом, ни духом.

– Будто бы твоей семье когда-либо было дело до своей дочери.

– Ух как грубо, Валерьян, – вставлял свои комментарии Вася, нещадно измазывая бумагу углем, стараясь передать тонкости свежего эскиза на широком формате.

– Нет, он прав, Вась. У меня и семьи не было по сути, один только папа и то, – она задумчиво глянула в пол, – и то сомнительный…

– Может этот выродок и стал причиной происходящего, – подытожил Валерьян провожая уже не первый десяток машин за окном взглядом.

Надежда не виновата во всем, Валерьян, виноват именно он…

В дверь раздался стук. Внутри комнате все замерло, только часы умеренно сообщали о пройденных секундах, вечерний ветерок из форточки дул в затылок, и в саму дверь. Не дожидаясь ответа, гость медленно открыл двери. Длинноволосый блондин, гладь лица сверкала белизной, а зеленый океан глаз устремился в молодых людей.

– Рад приветствовать, – погладив волосы молвил тот, – Мирослав.

<=To=be=continued=<

Глава 12 “Коронация”