Листьев медь (сборник)

– А я вот могу предположить, – заговорил вдруг шепотом Леник, – что Явич раскладывал на этой вот газетке образцы той самой оксалитовой породы. Известно ведь, что она – желтая. Все, впрочем, за время стряслось, но на сгибах-то осталось. Можь, пробьемся, а?

– Ну, я подумаю… В принципе, можно найти связи у кристалльщиков.

– Да, да, ты поищи, я помогу, – быстро-быстро проговорил Анпилогов, как будто что-то крепко думая про себя, потом вдруг сказал.

– А что, Коль, я вот думаю, а нельзя, скажем, на Климаше, сделать модель… корпа.

Демура смотрел при этом вопросе в сторону, то сворачивая трубочкой, то раздвигая щелью тонкие сухие губы над небольшим, но четко очерченным подбородком.

– Только на основе сигналов входа-выхода? Работая, как с черным ящиком?

– Ну, мы же уже пытались исследовать корпы таким образом, система воздействий продумана. А, Коль, а?

– А зачем тебе это нужно, Леник?

– Пригодится, Коль, я запасливый.

– Ну, смотри… – проговорил Демура задумчиво, а потом добавил – А кто ее знает, эту Климашу. Она ведь любопытна.

Потом засобирался в общежитие. Анпилогов сначала подал ему пальто, потом заглянул на кухню, и, видимо, был оттуда изгнан, поэтому прошел в комнате к новому гарнитуру, в несколько шкафов которого были вделаны корпы, достал с полки коробку шоколадных конфет и вынес несколько Демуре. Тот взял одну, поблагодарил и вышел. На улице он выбросил конфету, и решил, что больше никогда не пойдет к начальнику домой.

Коля Демура догадывался, куда теперь следует пробиваться – в святая святых, в Лигоакадемию, туда, где установлен Микроскоп Ноль, о котором даже говорить вслух не разрешалось.

Леник так и не узнал, кто и каким образом помог Демуре пробраться в Лигоакадемию, только довольно скоро стало понятно, что Коля побывал возле микроскопа.

При этом он ничего не рассказал и молча вернул начальнику кусок газеты с едва заметным желтым порошком на сгибах. Анпилогов заметил только, как дрожат демурины тонкие пальцы, держащие обрывок.

Потом Демура собрал свои вещи и переехал на территорию Климаши.

28

В раннем южном детстве у Леника было два надолго запавших в память момента. Во-первых – яичница. Эх, как она пахла у соседей! Они жарили ее на печке во дворе, и этот запах яиц на сале потом преследовал его. Но практически ни в одном месте, где приходилось потом питаться: в интернате, в студенческой и рабочих столовках, на кухне Ледострова и даже дома у жены – он блюда с таким запахом не находил.

29

Имитация

Частое отсутствие Пня на рабочем месте страшно раздражало Леника. Он знал, где его искать и пошел в сторону свалки, куда стаскивали отходы опытного производства, строительный хлам и прочее. Чтобы не вызывать ненужных подозрений Ленник взял с собой накладные и сказал всем, что решил зайти на склад канцтоваров и проверить «что вы там набираете и куда уходит бюджет». И, не дожидаясь язвительного замечания Майки, выскочил за дверь.

На складе, который помещался в каменном одноэтажном строении на задворках ка-бе, неподалеку от огораживающей территорию стены, все было, казалось, как прежде. Тетки в белых халатах – правда, совсем не таких, как у архивных женщин, тонких, заминающихся, схватывающих форму тела – а в саржевых, плотных, отглаженных дома утюгом – сидели на расшатанных дерматиновых стульях и пили чай из покоричневевших стаканов. Но все равно Леник тут же почувствовал себя в своей тарелке, он начал болтать, посмеиваться, наклоняться к столу и передвигать там предметы одним пальцем.

Но, посмотрев на полки, Ленник невольно поморщился. Раньше на них помещались арифмометры с крутящейся сбоку ручкой, чернильные приборы с перьевыми ручками, чернильницами и пресспапье, тарелки для радиотрансляции, настольные лампы различных форм – от прикрытых выгнутым черным диском-абажуром на раскладывающейся подвеске, которые Леник называл «круглыми», до обычных – под зеленым стеклом, и даже светящиеся от вставленной внутрь лампы красные правительственные башни. Внизу обычно лежали отрешенной пахнущие сухими растениями рулону льняных тканей и связки пеньковых веревок. Анпилогов всегда с удовольствием впускал в себя эти запахи – нового, чистого, незаляпанного, только что с фабрики, с деревенских закромов.

И, что его удивило сейчас – ведь Ленник не ходил на склад уже с год, сюда заглядывали то Майка, то Уля – хоть на полках нынче стояли корпы различного назначения: и большие и маленькие, канцелярские, оповещательные, отопительные, холодильные и прочие, – на нижних полках еще сохранились эти самые «чернильные приборы» с массивными, закованными в бронзу кубическими чернильницами и те самые настольные лампы в виде правительственных башен.

Но абсолютно исчезли круглые рабочие лампы, а также рулоны тканей и связки веревок. И запахи ушли.