Листьев медь (сборник)

– Мышление стало логичным и прямым? Ты задаешь вопросы о фигурах? Ну конечно, и в вашем извилистом мозге есть наша простота…

– То есть вы хотите сказать, – мрачно констатировал Марик, – что мы недалеко от вас ушли?

Галилей ответил ему хорошо поставленным голосом диктора, не меняя его равнодушно-назидательного тона.

– Нет, скорее обратное. Вы собираетесь к нам прийти. Вы еще в самом начале, но уже на пути к нам. Крупнопанельные здания, мебель, контейнеры для товаров и для отходов, мусора, гигантские автоматизированные склады и гаражи, одежда, напоминающая пакеты, дети в конвертах, вагоны метро, коробки спичек и параллелепипеды книг и кассет, полки, полки, лифты. Кубические арбузы и помидоры, пирамидальные яйца, чтобы удобнее было хранить… Нули-единицы, нули-единицы… Они прошивают любые сведения, Из них набирают любое – и систему финансового анализа банка и мелодию колыбельной песни. Никогда не догонит Ахиллес черепаху, ведь сначала ему нужно найти точку, из которой она начала движение.

Галилей уже не просто смотрел с экрана, а вырастал из корпа, выдвигаясь в центр комнаты. Его обведенные кругами усталости, скошенные в угол глаза, привораживали, заставляли всматриваться, перенимать на себя их меланхолическое выражение.

– Профессор Болонского университета Бонавентура Кавальери построил упрощенную разновидность вычисления бесконечно малых еще подчиняясь схоластическим представлениям: точка порождает при движении линию, а линия – плоскость. И монах Григорий де Сен-Винцент шел теми же путями, раздумывая о бесконечности, делимости и неделимости. С помощью своих рассуждений об актуальной бесконечности он уверовал, что вычислил именно то место, где Ахиллес догонит черепаху. Не совсем понятную теорию флюксий предложил Исаак Ньютон. Маленькие нолики, которые он ввел для обозначения неких величин, он так и не смог объяснить современникам. Были ли они нулями? Или бесконечно малыми? Или это конечные числа? И только позже Жан Поль Даламбер ввел понятие предела.

И как заклинание он произнес: «Число „а“ называется пределом бесконечной числовой последовательности, если номер „н“ такой, что а „н-ное“ минус „а“ по модулю меньше, меньше, меньше… любого бесконечно малого эпсилон, эпсилон…»

Потом вместо Галилея возникло изображение окружности и быстро-быстро, словно размножаясь делением, принялись вписываться в него треугольники, пятиугольники, семи—, двенадцатиугольники… И вот они уже до того доделились, что вписанный многоугольник почти слился с окружностью, а голос диктора все повторял свое: «сколь угодно малое эпсилон, эпсилон, эпсилон…»

– Но корень зла таится глубже, – уже гремел голос, – Интеграл и дискретная сумма. Приближенные численные методов исследования любых процессов. Нули и единицы… Дискретная техника.

После этих слов экран общественного корпа мигнул, и появилось название новой учебной передачи: «Образ Коробочки в произведении Н.В. Гоголя „Мертвые души“».

Катя недоуменно уставилась на общественный корп. Она, по правде говоря, очень ждала, когда закончатся рассуждения псевдо-Галилея, чтобы поговорить с Мариком, но тот с огромным вниманием вслушивался в текст о Гоголе. А когда ведущий просил вносить свои предложения, набрал в пустой строке интерактивного запроса: «Платон Каратаев». И тут Сова не выдержала. Она подняла руки, прокричала свое обычное, подскочила к Марику и, схватив его за плечи, отчаянно затрясла:

– Нужно же что-то делать! Ты задаешь им какие-то дурацкие вопросы, ночи не спишь, не отрываешься от корпов. И только я тут бегаю, выясняю, пытаюсь как-то взаимодействовать с ними. Все же высохнут! Они уже вянут, и ты вянешь, Марик! Нужно что-то делать… Ты даже не говоришь со мной! Почему?

– Потому, – надулся Марик, брови его слегка комично надвинулись на глаза, красивый рот сжался в трубочку.

Но через некоторое время он сменил выражение лица, чуть приопустив голову и мельком, исподлобья начал кидать быстрые взгляды на Катю. Он должен был заговорить, и он заговорил: