Листья лофиры

А поля, естественно, занимают понижения, отвоеванные у мимоз и тамариска. На плато слишком мало растительности, чтобы систематически выжигать ее, и догоны поступают иначе, чем гвинейцы, сенегальцы или малийцы других районов страны: они нарубают хворост, складывают его кучками на месте будущих лунок и сжигают непосредственно на поле перед посадкой; мы видели немало таких, уже готовых к севу полей. У деревни Сахна мы попросили остановить машины у поля, покрытого небольшими глиняными холмиками; оказалось, что так догоны хранят корни маниока до следующего сезона дождей: под каждым глиняным холмиком лежит корень, который начинает прорастать с первыми дождями; хозяева же таким образом избавляются от необходимости строить специальные помещения для хранения маниока. Но я не представляю себе, чтобы так же можно было поступить в более южных и влажных районах: термиты или иные столь же прожорливые существа немедленно уничтожили бы доверенные земле запасы.

И еще несколько деталей, запомнившихся в пути. Одежда у обитателей плато — ребята лет до пятнадцати ходят голыми, а женщины носят лишь повязку на бедрах — имеет один, сине-черный, цвет, что объясняется, надо полагать, свойствами местных растений-красителей. За пределы деревни мужчины выходят с мечами, что, впрочем, не мешало догонам приветливо вскидывать руку, когда паши машины проносились мимо. Очень живописна была группа караванщиков с груженными какой-то кладью ослами. Видимо, караванщики принадлежали к народу пэль — я предположил это по характерным для пэлей соломенным, отделанным кожей шляпам, — и, отправляясь с торговыми целями в дальний путь, они вооружились луками и стрелами и, конечно, запаслись водой, которую не так-то просто найти на плато: у каждого караванщика висел на боку вместительный калебас, которому была придана форма кувшина с узким, расширяющимся на конце горлышком… У стен одной из деревушек мы увидели среди детей совсем белого мальчика догона; почему-то он стремительно убежал от нас, наверное, его смутило появление такого количества белых…

Помнится, мы пересекли всего одну или две реки с остатками воды, и в памяти запечатлелась особая конструкция мостов: по дну реки в виде перевернутой арки были выложены плиты песчаника; этому вогнутому мосту явно не угрожало быть снесенным в дождливый сезон, а в остальное время он вполне выполнял свое назначение.

Деревня Санга — так назывался конечный пункт нашего следования. Джипы остановились в тени гигантских сейб, впервые встреченных мной в Сенегале и Мали, и мы вышли из машин, еще очень слабо представляя себе, что, собственно, нам предстоит.

— Не расходитесь, — предупредил нас мсье Шарль. — Сейчас я найду коменданта Санги, и машины поедут в туннель.

Речь все время шла об уступе Бандиагара, но мсье Шарль еще раз повторил: да, в туннель, и махнул в сторону дороги, уходящей за рощу сейб.

Прямо перед нами возвышались два каменистых холма, и на одном из них стоял сравнительно большой каменный дом, обнесенный невысоким парапетом, а на другом — деревушка-крепость. Пока мсье Шарль разыскивал коменданта, я успел сходить к деревушке, намереваясь прогуляться по ее улицам, но… постеснялся пройти за ограду. Широко разбросанные равнинные деревни — они как бы самим своим расположением свидетельствуют, что улицы их доступны всем. А деревня догонов — как запертый дом, в который просто неудобно входить без приглашения.

После всего, что мы усмотрели по дороге к Санге, меня ничуть не удивило бы, если б комендант селения вышел к нам с верным мечом в руке, кое-как прикрытый длинной полосой материи с прорезью для головы посередине. Собственно, я не сомневался, что так оно и произойдет.

Вместе с мсье Шарлем под сень сейб явился высокий могучего сложения человек с суровым лицом; у человека был высокий в морщинах лоб, мясистый приплюснутый нос, тяжелый подбородок. Как и Селябабука в Гвинее, комендант Санги носил тонкие бакенбарды, спускающиеся от висков к кончику подбородка, а толстогубый рот догона окружало кольцо редкой растительности. Комендант носил шапку, сшитую из лоскута темно-лилового бархата, штаны, спускавшиеся ниже колен, темную рубаху навыпуск; поверх рубахи была накинута длинная, сложенная вдвое полоса сине-белой материи с отверстием для головы, а на ногах — баскетбольные кеды.

В руке комендант держал не меч, а маленький полупроводниковый приемник.

— Долб Огобара, — представился комендант и застыл в простой, но исполненной достоинства позе; очевидно, он не знал, что нам нужно, и не знал, как себя вести.

Кузнецов объяснил коменданту, кто мы такие, и сказал, что мы приехали познакомиться с жизнью народов Мали и будем признательны Долб Огобара, если он покажет нам деревню Санга со всеми ее достопримечательностями.

Долб Огобара выслушал Кузнецова со спокойной вежливостью, но никак не прореагировал на его слова.

— Дамы и господа хотели бы осмотреть туннель и уступ, — сказал мсье Шарль.

— Да, мсье. — Долб Огобара чуть пожал плечами. — Пожалуйста!