Листья полыни

Бильге слишком отклонился к самому краю дороги, и двое молодых воинов, обогнав его, первыми достигли поворота. Так велико было их желание первыми схватить добычу, что опасность получить в упор стрелу их не испугала. И стрела не тронула их. Тот самый вельх, светло-рыжий, укрылся за валуном, отмечавшим поворот, и выехал прямо на них. Одного поразил косым ударом меча в бок, другого — череном того же меча в подбородок. Первый повалился с коня в дорожную пыль, перевернулся несколько раз и застыл, разбросав руки, на самом обрыве, другой, оглушенный, остался в седле, и умный конь, почуявший, что всадник не может им управлять, остановился. Но вот то, что поперек узкой дороги стоять не пристало, коню было невдомек, и мергейтам, во весь опор летящим, пришлось бег своих коней сдерживать и снова отпускать совсем уж было настигнутых вельхов.

Бильге и здесь повезло большее всех. Потому и повезло, что опытнее был. Он успел прорваться между конем и краем откоса и теперь, когда его сотня немного поотстала, объезжая невместно вставшего коня и втягиваясь в узкое горло дороги по-над обрывом, снова был впереди на тридцать саженей, на двадцать саженей отставая от рыжего вельха. Тот в свою очередь на пятьдесят саженей отстал от своего небольшого отряда.

За поворотом дорога пошла под уклон. По правую руку местность обрывалась в глубокий овраг, постепенно расширяющийся и переходящий в лощину, утопающую в зелени. А дальше, еще глубже, где лощина уже становилась широкой долиной, огромным черным зеркалом раскинулось озеро, великое своей ширью, а длиною такое, что дальний берег его не был виден. Безоблачное синее небо, тугое и звенящее от весны, опрокинулось над низиной и вдали от берегов, куда не достигали тени деревьев, отражалось в глубокой спокойной воде. Бесконечная глубина небесная опрокидывалась в озерную глубину, становясь бесконечной вдвое.

По левую руку холм, будто срезанный, ровно и полого спускался, постепенно выравниваясь с дорогой. Редкий перед холмом и на самом холме ельник, с трудом протискивающийся сквозь щели в исполинских каменных плитах, там становился густым и непроницаемым для взгляда. Вельхи неслись прямиком на него.

«Они ошиблись», — осклабился про себя Бильге. Конечно, он не предполагал, что конные на всем скаку будут ломиться сквозь такую чащу, где еще и бурелома столько, что любая лошадь поломает ноги. То, что удалось им в первый раз, когда молодая поросль вдруг открыла засаду, теперь не удастся. Наверняка в ельнике был оставлен проход для малого числа конных, куда всей сотней разом не вломиться, либо там скрываются лучники, готовые расстрелять мергейтов в упор.

Но все эти соображения не смущали Бильге. Он знал, что веннов мало и никакая хитрость, если она была, не помогла бы им. Мергейты прошли каменные ущелья Аша-Вахишты, где на них с ястребиной высоты сыпались камни, и заоблачные перевалы, где лошади задыхались и не могли бежать, и горные маны, появляясь, как демоны, будто бы из камня, забирали души всадников и также исчезали. Громовые скалы, с самых вершин которых падали внезапно стрелы, вставали вдоль кривых и узких путей над пропастями, и каждая таила опасность. Сама земля была там чужой, и целый склон, коим поднимался по осыпи вверх отряд, приходил внезапно в движение и со зловещим гулом и рокотом полз вниз, швыряясь огромными камнями, сдвигая слой земли и щебня на слой, хороня под собой людей и коней. Там была чужая, холодная страна камня, щебня и ледяной воды, страна диких и злобных духов и демонов, стерегущих свой покой и убивающих каждого, кто захочет проникнуть к ним.

Здесь, на веннской равнине, было привольно и привычно, и Бильге даже не думал останавливать бег коня: на плечах у вельхов они прорвались бы сквозь заросли, а тех, кто задумал бы им противостоять стрелами, смяли бы и порубили в этом же ельнике, потому что скакать до него оставалось совсем немного — два полета стрелы. Уложить с такого расстояния целую конную сотню не смогли бы и стрелки Саккарема, потому что просто не успели бы спустить тетивы столько раз, сколько нужно было, чтобы выбить всех. А чтобы стрелять реже, надобно было великое число стрелков, и у веннов не было столько.

Но вельхи все же смогли обмануть Бильге. В ельнике не было оставлено никакого прохода. Они, конечно, не стали врезаться в гущу колючего и гибкого воинства, способного остановить атаку самой тяжелой конницы лучше самой сильной в свете пехоты — аррантской. Вельхи сдержали бег своих коней и въехали в ельник всего лишь рысью, протискиваясь сквозь тонкие качающиеся стволы, раздвигая ветви, преодолевая завалы из ветровала, подставляя себя под стрелы сотни мергейтов.