Читаем Листья травы (Leaves of Grass) полностью

бесконечность, свободу, деянье.

Я вижу азиатские степи,

Вижу могильники Монголии, вижу

юрты калмыков и башкиров,

Вижу племена кочевников с их

стадами,

Вижу плоскогорья, прорезанные

лощинами, вижу джунгли

и пустыни,

Вижу верблюдов, диких коней, стаи

дроф, отары курдючных

овец, стада антилоп, вижу степного

волка.

Я вижу горы Абиссинии,

Вижу, как там щиплют траву козы,

растет инжир, тамаринд

и финиковая пальма,

Вижу посевы теффа, отливающие

золотым и зеленым.

Я вижу бразильских вакейро,

Вижу, как боливиец поднимается на

гору Сората,

Вишу, как гаучо, несравненный

наездник, скачет по равнине

с лассо на руке,

Вижу, как гонятся по пампасам за

диким скотом, добывая

шкуры.


<>

8

<>

Я вижу снега и льды,

Вижу остроглазых самоедов и финнов,

Вижу охотника на тюленей - он в

лодке, он уже кинул гарпун,

Вижу, как житель Сибири едет на

легких нартах, с собачьей

упряжкой,

Вижу добытчиков нерпы, китобоев на

крайнем юге Тихого

океана и в Северной Атлантике,

Вижу скалы, ледники, стремительные

потоки и долины

Швейцарии, - зима там долга,

нелегко от селенья к селенью

добраться.


<>

9

<>

Я вижу города земли, я живу в них,

какой бы то город ни был:

Я - истинный парижанин,

Я житель Вены и Петербурга, Берлина

и Константинополя,

Я поселяюсь в Аделаиде, Сиднее,

Мельбурне,

Я в Лондоне, Манчестере, Бристоле,

Эдинбурге, Лимерике,

Я в Мадриде, Кадиксе, Барселоне,

Опорто, Лионе, Брюсселе,

Берне, Франкфурте, Штутгарте,

Турине, Флоренции,

Я на улицах Москвы, Кракова, Варшавы

- или еще на север, -

в Христиании, или Стокгольме, или

в сибирском Иркутске,

или где-то в Исландии,

Я опускаюсь на все эти города и вновь

поднимаюсь.


<>

10

<>

Я вижу туман над неведомыми

странами,

Вижу дикарей, вижу луки и стрелы,

отравленные наконечники

и фетиши.

Я вижу города Африки и Азии,

Вижу Алжир, Триполи, Дерну,

Могадор, Тимбукту, Монровию,

Вижу толпы Пекина, Кантона,

Бенареса, Дели, Калькутты,

Токио,

Вижу негра Либерии в хижине, и

дагомейца и ашантийца

в хижине,

Вижу турка - он курит опий в Алеппо, -

Вижу красочные толпы на базарах

Хивы и Герата,

Вижу Тегеран, вижу Маскат и Медину и

в зыбучих песках

с трудом пробирающиеся караваны,

Вижу Египет и египтян, пирамиды и

обелиски,

Я вглядываюсь в надписи, высеченные

на плитах песчаника или

гранита, рассказывающие о царях-

победителях, о древних

династиях,

Я вижу Мемфис и его саркофаги - в

них мумии, туго обвернутые

в льняную ткань, лежат много

столетий,

Я гляжу на убитого в сраженье фиванца

- у него большие

выпуклые глаза, скошена шея, руки

скрещены на груди.

Я смотрю на всех подневольных, на

слуг за работой,

Я смотрю на всех, кто томится в

тюрьмах,

Смотрю на калек, какие ни есть на

земле,

На слепых, глухонемых, на кретинов,

горбунов и помешанных,

На пиратов, воров, предателей, убийц

и работорговцев - какие

ни есть на земле, -

На беспомощных детей, на

беспомощных стариков и старух.

Я вижу мужчин и женщин повсюду,

Я вижу светлое братство мыслителей,

Я вижу творческий дух человечества,

Вижу плоды упорства и трудолюбия

рода людского,

Я вижу все звания, все цвета кожи,

варварство и

цивилизацию - я иду к ним, никого

не чуждаясь,

Я приветствую всех, кто живет на

земле.


<>

11

<>

Кто бы ты ни был!

Ты, англичанка или англичанин!

Ты, сын могучих славянских племен и

царств! Ты, русский

в России!

Ты, пришедший из темных глубин,

чернокожий, с божественной

душой африканец - рослый,

благородных пропорций,

с чудесно изваянной головой - у

тебя высокое назначение,

такое же высокое, как у меня!

Ты, норвежец! Швед! Датчанин!

Исландец! Ты, житель

Пруссии!

Ты, испанец в Испании! Ты,

португалец!

Ты, француженка или француз во

Франции!

Ты, бельгиец! Ты, влюбленный в

свободу сын Нидерландов (от

твоего корня пошел и мой

собственный род),

Ты, стойкий австриец! Ты, ломбардец!

Мадьяр! Богемец!

Крестьянин из Штирии!

Вы, кто живет по Дунаю!

Ты, рабочий с Рейна, Эльбы, Везера! И

ты, работница!

Ты, сардинец! Баварец! Шваб! Саксонец!

Румын! Болгарин!

Ты, житель Рима! Неаполя! Греции!

Ты, стройный и гибкий матадор на

арене в Севилье!

Ты, не ведающий законов горец Тавра

или Кавказа!

Ты, бухарец, стерегущий в полях

табуны кобылиц и жеребцов!

Ты, изящный перс, на всем скаку с

седла посылающий стрелы

в цель!

Ты, китаец или китаянка в Китае! Ты,

татарин в Татарии!

Вы, женщины всей земли, делающие

свое дело!

Ты, еврей, на старости лет

пустившийся в опасное странствие,

чтобы хоть раз взглянуть на

Сирийскую землю!

Вы, евреи всех стран, ждущие своего

мессию!


Ты, задумчивый армянин,

размышляющий где-нибудь на

Евфрате! Мечтательно

разглядывавший развалины

Ниневии! Поднимающийся на

Арарат!

Ты, усталый паломник, с радостью

завидевший вдали сиянье

минаретов Мекки!

Вы, шейхи, правящие своими семьями

и племенами от Суэца до

Баб-эль-Мандеба!

Ты, садовник, лелеющий свои оливы в

садах Назарета, Дамаска,

Тиверии!

Ты, тибетский купец, торгующий в

диких горах или в лавках

Лхасы!

Вы, японцы, мужчины и женщины! Ты,

житель Мадагаскара,

Цейлона, Суматры, Борнео!

Вы, жители Азии, Африки, Европы,

Австралии, всех

континентов!

Вы, кто живет на бесчисленных

островах и архипелагах!

Вы, люди грядущих столетий, которые

услышат меня!

И вы, кто б вы ни были и где бы ни

жили, кого я не назвал!

Привет вам! Привет и любовь от меня

и Америки!

Каждый из нас неминуем,

Каждый из нас безграничен - каждый

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия