Листки из дневника. Проза. Письма

«Девушка, смеясь, с полосы кремневой
Узким язычком слизывает кровь».

(Н. Гумилев.

«У цыган», сб. «Огненный столп»).

Расстояние как от Луги // до страны атласных баут. – Зоя Борисовна Томашевская помнит другой вариант, однажды читанный Ахматовой в семье Томашевских: «Расстояние как от Луги // До сионских горних высот» – явная перекличка со стихотворением А. С. Пушкина «Напрасно я бегу к сионским высотам…» (1836). Так и знай – обвинят в плагиате. – На полях рукописи, напротив этой строфы, рукой Ахматовой карандашом написано: «Форель разбивает лед» (Собрание О. И. Рыбаковой). Под «плагиатом» Ахматова имела в виду заимствование ритмического рисунка (с некоторыми вариациями) строфы Поэмы из «Второго удара» поэмы М. А. Кузмина «Форель разбивает лед». В широком смысле «плагиат» – своего рода творческий прием Ахматовой; при создании Поэмы она, обычно без ссылок на источники, вводит в текст множество полускрытых цитат из самых разных авторов, независимо от степени их известности, не ссылаясь при этом на источники. Характерна пометка акад. М. В. Нечкиной на полях «Поэмы»: «Мое! Как можно!» (сообщено составителю знакомой Ахматовой – З. Д. Виноград). В настоящее время исследователями «цитатный слой Поэмы» в значительной степени опознан, но вряд ли эта работа может быть доведена до конца. Часть третья. Эпилог. Эпиграф – из романа американского писателя Эрнеста Хемингуэя (1899–1961) «Прощай, оружие!». В подлиннике выражение звучит мягче: «Мне кажется, что с нами случится все самое ужасное». Городу и другу – то есть поэму в «ташкентской редакции» Ахматова посвятила одновременно Ленинграду – городу и другу – Владимиру Георгиевичу Гаршину, который всю блокаду проработал в осажденном Ленинграде. Впоследствии, после встречи и разрыва в 1944 году с Гаршиным, она везде сняла посвящения и переделала строки в «Эпилоге» (Ср. «Ты мой грозный и мой последний» и «Ты не первый и не последний…» – в поздних редакциях). И на старом Валковом поле. – В списке «ташкентской» редакции Поэмы, сделанном в Ташкенте юным другом Ахматовой Эдуардом Бабаевым, сохранился иной, очевидно, более ранний вариант: «И на старом Марсовом поле». Однако «крестов» на братских могилах не было ни на Марсовом, ни на Волковом, поэтому в более поздних редакциях Ахматова изменила строку «В чаще новых твоих крестов» на «Над безмолвием братских могил». Кто в Ташкенте, кто в Нью-Йорке. – В Нью-Йорке в это время оказался А. С. Лурье, который бежал из оккупированной гитлеровцами Франции в США, где и прожил всю оставшуюся жизнь. Словно та, одержимая бесом, // Как на Брокен ночной неслась. – По немецкой народной легенде, на гору Броккен в Гарце в Вальпургиеву ночь (накануне 1 мая) слетаются ведьмы.

Окончательная редакция (1940–1965). – В течение четверти века Ахматова работала над Поэмой, создавая время от времени ее «окончательные» редакции. Так было и в 1946 году, и в 1960, и в 1962. Однако и в 1963 в Поэме появляются новые строфы, а последняя запись о работе над Поэмой относится к 19 апреля 1965 года, когда в Доме творчества в Комарове Ахматова в последний раз просматривала ее текст. Однако канонического текста Поэмы не существует. Во-первых, Ахматова до конца жизни не решалась заменить «точечные» строфы «Решки» в принадлежащих ей рукописях поэмы, и эти замены стали известны в нашей стране только теперь, благодаря публикациям Л. К. Чуковской («Горизонт», 1988, № 4, с. 51–55). Во-вторых, стремясь опубликовать поэму, Ахматова шла на цензурные уступки и в дальнейших, уже посмертных републикациях, эти уступки печатались как соответствующие воле автора и, тем самым, превращались (и до сих пор превращаются) в ложные каноны. Очевидно, перед текстологами-ахматоведами стоит задача издания единого комментированного свода всех редакций «Поэмы без героя» в серии «Литературные памятники». В настоящем издании, не претендующем на исчерпывающе научный характер, представлены с возможной полнотой и в соответствии с авторской волей лишь первая и последняя редакции Поэмы, а также частично «Проза о Поэме», углубляющая представление о произведении в целом, хотя требующая, в ряде случаев, отдельных комментариев.

По объему окончательная редакция поэмы превышает «ташкентскую» почти вдвое. За двадцать пять лет работы над ней Поэма превратилась для Ахматовой в род своеобразного лирического дневника, на страницы которого жизнь время от времени приводила новые персонажи. Так, в редакции 1946 года в Поэме впервые появляется «Гость из Будущего», в редакции 1962 года – «лагерная» тема, связанная с постановлением 1946 года и новым арестом в 1949 году сына Л. Н. Гумилева.