Листок посреди моря. Как живут современные киприоты

В дом к крестьянину Михаэлису мы заехали случайно: направлялись к его соседу, а того не оказалось дома. Михаэлис предложил зайти к нему. Мы немного посидели за чаем, обменялись двумя-тремя репликами – о погоде, о жаре, о дожде, который никак не прольется, и уехали. А через неделю человек, которого мы тогда не застали, приехал в город. И вот что он рассказал.

Оказывается, когда мы уехали, Михаэлис подробно делился с соседями впечатлениями о том, как к нему специально из Москвы приезжали гости. Брали у него интервью, интересовались его жизнью. Будут о нем писать. Он только не понял, что писать – то ли статью, то ли целую книгу.

Споры

В выходные дни, ближе к вечеру, я часто наблюдаю такую картину. На набережной среди гуляющих появляются два-три парня. Они напряженно всматриваются в толпу – ищут знакомых. Те присоединяются, приводят своих друзей. Постепенно образуется компания, которая направляется в ближайшее кафине –это небольшая дешевая кофейня. Там они берут по чашечке кофе и пару бутылок пива. Сначала обмениваются впечатлениями прошедшего дня. Делятся слухами, сплетнями об общих знакомых. Потом наступает время телевизионных новостей, и все дружно поворачиваются к экрану. Телевизор в углу – непременный атрибут интерьера кафине. Повышенный интерес к событиям разного уровня – и тем, что случились в родном городе, и тем, что произошли в мире, можно тоже считать характерной чертой киприота.

Но вот кто-то произносит что-нибудь вроде:

– Я думаю, что NN (называется имя политического деятеля) будет выдвигать свою кандидатуру в президенты.

– Да ни за что! Куда ему!

– Спорим!

– Спорим.

– На что?

– На пиво.

Компания разделяется; спорящие азартно схлестывают ладони, кто-то их разбивает.

Впрочем, если на экране трансляция футбольного матча, тогда уж внимание только на эту программу.

– Я думаю, что «Омония» сегодня выиграет со счетом 2:1.

– Выиграет-то она выиграет, только всухую – 2:0.

– Нет, 2:1!

– Нет, 2:0!

– На что спорим?

И опять болельщики разделяются на лагеря. А с окончанием матча кто-то заказывает лишнюю бутылку пива. Замечу, что даже молодежные компании в кафине крепкого спиртного не пьют, только кофе и пиво. И то очень умеренно.

Шутки

За столиком в кафине я полдничаю в компании сухощавой шведки, она приехала сюда отдыхать. За соседним столом сидит пара приятелей-киприотов. К ним подходит третий. Начинается довольно громкий разговор. Моя соседка немного знает греческий; прислушавшись к беседе, она переводит мне, опасливо понизив голос:

– Привет, шалопай! – говорит один из гостей. – Тебе не жжет задницу долг, что ты мне обещал вернуть еще неделю назад?

– Привет, развалина. У тебя старческий маразм. Это ты мне должен десять евро, а теперь жуешь их, чтобы только не отдавать. Смотри не подавись.

– Сейчас я тебе засуну эту деревяшку в рот. Посмотрим, кто быстрее подавится.

«Деревяшка» – это шашка, фигура нардов, любимой игры местных жителей. В нее играют дома, за семейным столом, во дворе с соседями и, конечно, в кафине. Вот и сейчас приход третьего приятеля перебил игру в самом разгаре. Перекидываясь «любезностями», двое продолжают переставлять шашки, а третий комментирует ход игры:

– Так пойти может только такой осел, как ты.

– А как я должен был ходить?

– Вот так.

– Ха-ха! Это только такой тупой бык мог дать такой вонючий совет.

Моя шведка с испугом косится за соседний столик, тихо говорит:

– Может быть, рассчитаемся и уйдем? Как бы дело не закончилось дракой.

– С чего бы? – говорю я. – Они же трезвые. Посмотрите, что они пьют: на столе три чашки кофе и три бутылки минеральной воды.

Хотя, если честно, то и мне начинает казаться, что вот-вот обмен колкостями перейдет в оскорбления и, возможно, в драку.

Игра продолжается. Двое сосредоточенно бросают кости и переставляют шашки, а третий, тот, что наблюдает, говорит:

– Клянусь, выиграет Николас. Ставлю чашку кофе.

– А если выиграю я, – обещает противник Николаса, – то поставлю тебе стакан ослиной мочи, и ты ее выпьешь до дна.

Шведка снова пугливо ежится и глазами делает мне знаки – уйдем подобру-поздорову. Но я тоже глазами ее успокаиваю и призываю к терпению. За соседним столиком наступает тишина. Слышен только стук деревяшек о доску. Вдруг зал оглашается ликующим ревом: игра закончена, победил Николас. При этом радуются, хлопают друг друга по рукам и по спине все трое. И – никаких обид на явную (с точки зрения иностранцев) оскорбительность недавнего разговора. Никакого намека на враждебность или хотя бы на недоброжелательность. И нам со шведкой становится ясно: такой юмор здесь принят, он незлобив и необиден.

В гостинице я снова открываю книгу Лоуренса Дар-релла, ищу и нахожу у него подобное впечатление:

«Мои соседи, жители деревушки, вечером сидят во дворе и лениво перебрасываются репликами.

– Эй ты, мойщик мотоциклов, рогоносец, мартышка несчастная, дубина ты стоеросовая, – это говорит пастух Франгос молодому парню, жениху своей дочери.

– Отвяжись от меня, – тут же отвечает ему будущий зять, – а то зашвырну тебя в хлев к скотине, навозная ты куча.