Листопад

В раздумье старик постоял перед молодым, кряжистым дубком. Уж больно обгоняют его спутницы - две рябинки и липка. Совсем затенили дубовую крону. Придется срезать у них вершинки. Пусть дубок тянется к солнцу. По соседству облысела, высохла сосна. Только на дрова и годна. У той вон ели - однобокая крона, а ствол упругий, без трещин и засмолов... Выйдут отличные доски для поделки музыкальных инструментов. А почему крона у этой сосны такая жалкая, сквозистая? Ах, вот оно что! И старик сокрушенно покачал головой. На корнях, приподнявшихся над землей, распластался плоский гриб шоколадного цвета - напеныш. Значит, в стволе есть гниль или дупло. Такая древесина к делу вовсе непригодна. Если дерево не спилить, то мыши перенесут споры гриба на корни здоровых сосен.

Прокудин переходил от дерева к дереву, внимательно осматривал их, как врач осматривает больных. Что-то желтеет вверху на березке? "Дятлово кольцо". Прилетел проказник дятел, раскупорил своим клювом дерево, напился сладким соком, и нет его - поминай, как звали.

На гладком стволе ели смоляные потеки. Они напоминали Прокудину незажившие раны, из которых вытекает, как кровь, живица. А кто проделал в стволе этой березы дырочки, будто в нее пальнули из ружья?

Паутиной стянуты листья у дуба, от вяза неприятно пахнет уксусом. Сосна с блеклой, пожелтевшей хвоей. Вот здесь эти больные деревья вырубать пока не стоит. Иначе в лесу образуются редины, и у здоровых деревьев пойдут в рост ненужные сучья.

Прокудин прислонил ухо к редкохвойной сосне. Откуда-то из ствола доносился звук. Он напоминал скрип пера по бумаге.

- Короед проклятый забрался, - проворчал старик. Он посмотрел вверх. Ствол, отливая на солнце желтизной, уходил далеко ввысь. На коре янтарем поблескивали капельки смолы. Кроны едва заметно пошевеливались. Грустно шумели, словно чуя свой приговор. - Что же поделать, надо тебя спилить и сжечь, иначе нельзя. Вредитель перейдет и на твоих подруг.

Прокудин старательно запоминал все, что им примечено в лесу. И обход его продолжался...

2

Пересекая овраг, Прокудин уловил едва приметный запах гари. Он старался определить направление ветра. Вдруг вспомнил о трактористах. Размахивая длинными жилистыми руками, старик выбрался на просеку.

Взметнулось пламя. Оно бесновалось, пожирая прошлогодний бурьян. Трактора не было. Отдельные языки огня прорвались к лесу, слизывали придорожную траву. "Если пал проникнет к вырубке, займется сухостой. Тогда беда!.."

Сбросив куртку, старик срубил молодую березку и пошел навстречу огню. Широкоплечий, верткий, он размахивал деревцем, сбивая пламя. Но оно, шипя, сторонилось его, обтекало, с новой силой бросалось вперед, охватывая мелкий валежник. Пламя окольцовывало пни, черно дымящимися султанами вспыхивало на смолистых комлях сосен, обугливало их с подветренной стороны.

Истошно кричали птицы. Под развалину широкого пня забилась зеленая жаба, выпучив большие водянистые глаза. С сучка свесилась тоненькая, словно золотистая цепочка, медянка. Высовывая раздвоенный язык, она недоуменно вертела головой.

Едкий дым спирал дыхание, слепил глаза, горячий пепел обжигал лицо и руки. Березовая ветка вскоре обгорела. Старик бросился рубить новую. И тут в кольце огня увидел перепуганную тетерку. За ней с жалостным писком ковыляли птенцы.

Кольцо огня сжималось. Языки пламени злобно трещали, поглощая траву и кустарник.

Прокудин отчаянно хлестал деревцем, стараясь расширить проход птице. И это удалось сделать. Пламя метнулось в сторону. Растопырив крылья, тетерка засеменила к проходу.

Пробиваясь сквозь дымовую завесу, усердно размахивая веткой, к Прокудину на помощь спешил какой-то человек. "Тракторист. Вот я его сейчас!.." - пригрозил старик. И узнал Сеньку Зырянова. Форменная фуражка железнодорожника у него сбилась на затылок, на лоб свисли пересыпанные пеплом светлые волосы. Лицо с плотно сжатыми губами и живыми маленькими глазками было решительно.

- Бурьян сгорел! - крикнул он. - Давай отстаивать лес. Иди от дороги, а я от вырубки нажму.

Размахивая дубовой лапой, он ожесточенно топтал огонь сапогами. Пламя отступать не хотело. Оно шипело, прижималось к траве и, извиваясь, проползало дальше.

И когда прибили к земле последние языки пламени, Прокудин, опершись о ствол клена, устало сказал:

- Наморился здорово. Глядишь, не подоспел бы ты, мил человек, - лесу труба.

- Вышел из будки, вижу - дым. Я скорее сюда. - Осмотрев прожженные брюки, Зырянов вздохнул: - Вот и конец нашей бабушке...

- Попадет теперь от жены?

- Нет. Она у меня не ругливая.

3

Прокудин присел на пенек, подставив лицо солнцу.

- И солнце-то стало холодным, - сказал он и стал тереть лицо шершавыми ладонями.

- Тебе что, худо? - заволновался Зырянов.

- Да ничего, пройдет. Это со мной бывает, - Старик посидел с минуту неподвижно, а когда немного полегчало, неожиданно спросил: - Хотел бы со мной побывать в Березовом логу? Далековато. Один, боюсь, не дойду.

- А что там?

- Ничего. Просто так. Может, больше не придется побывать.

- Тогда поехали!.. - согласился Зырянов.