Листопад

– Ты не знаешь как ты прав – вздохнула Рада. – У меня есть сын. И дочь тоже есть. Маленькая. А мне говорят, что больше нет. Их признал домовой, он знает похожих на меня, и я скоро начала бы их учить. А потом дочка заболела, и муж унес её в больницу. А сына остриг наголо. Говорил, что если волосы оставить, то вся болезнь снова начнется. Но мои дети не могут болеть… А я так хотела, чтобы он был красивый, весь в рыжих кудряшках… Я их всегда одевала в красивое, и дом был чистый и красивый, и сад, а над дверью висели колокольчики и сушеные травы… А он опять его остриг и разбил два моих зеркала, говорил, что я виновата, пустила его играть с больными детьми…

– Да? Вот дурак…

– Я посмотрела в зеркала и увидела, что дома нет… Нет дома. Нет. Единственное, что осталось от прежнего – наши волосы. И тогда я вырастила сыну волосы за одну ночь, я умею… А он опять остриг его… Как барашка… И ещё раз… И тогда я заплела вход в дом нитью, спряденной в новолуние, и сказала, чтобы он вернул мне мою дочь, она же не умерла, куда вы дели мою дочь, а он вырвался и начал душить меня моей же косой… А потом убежал, его порезало нитью, а я послала ему вслед такое проклятие, что он больше никогда не придет… Он очень сильный, мой муж… Он никогда не придёт.

Зверь внимательно слушал её, спрашивал, опять слушал и что-то рассказывал, и Рада вскоре почувствовала, что ей больше не хочется вязать. И плакать-то не хочется…

День был легкий, звонкий, сухой, уже тронутый заморозком, но дорога осталась прежней – разбитой и мокрой.

До остановки сельского автобуса было два километра ходу.

Робин шаркал подошвами, меся осеннюю слякоть, и мучительно не понимал, почему не чувствует себя ни отвергнутым, ни потерянным. Ведь все говорят, и в любой книге можно прочитать, что человек, лишившийся родного дома и города – испуган, растерян, как матрос, упавший с корабля. В шторм. А вот ему отчего-то не плохо и не страшно.

Наверное, потому, что мать больше не болеет. Теперь можно жить у неё и учиться там, и поговорить с кем-нибудь будет гораздо проще… А всё-таки!

Вот ты упал в это море. Все толпятся у борта, пытаются тебе помочь, но могут кинуть тебе разве что спасательный круг из гнилой соломы. А если ты пытаешься схватиться за эту соломинку, мир отвечает: нет.

Почему?

И, спотыкаясь на ходу, он вдруг понял: раз ты вырос, потому что нет смысла цепляться за уже утерянное. Если ты родился, чтобы плавать в море и не тонуть, нет смысла цепляться за последнюю надежду, как говорят – на возвращение прошлого. Всё, что нужно, осталось с тобой – берега не примут тебя, как не примут русалку, а корабли идут мимо. Море – оно ведь гораздо больше корабля. Разомкни руки, и пусть море уносит тебя дальше и дальше…

Из моря нет возврата.

Корабль, плыви…

Осколок пятый. Рука и нож

Поздним вечером, неделю спустя, подвыпивший Лес возвращался домой с очередных посиделок с плюшевыми мишками – Тед все чаще таскал его с собой – и, когда его аккуратно взяли под руку на темной улице, не сразу понял, что происходит.

Опять???

– Господин писатель, здравствуйте…

Перед ним стоял высокий, в черном потрепанном свитере, а поодаль, от стены, подходили ещё двое, квадратных и низеньких, с выражением тупого смирения на безучастных лицах. Лес почувствовал, как леденеют руки. Холодает…

Опять этот страх, который взял его по приезде на родину и не отпускал никогда. Боги, ну зачем он только…

– Здравствуйте, – медленно процедил он, собираясь с мыслями. Он узнал манеру разговора. Далеко, на самом краю сознания, начала просыпаться ярость. Да, подумал он – как долго она спала!.. И как же без нее было плохо и скучно…

– Вы, как вижу, не одни. И по какому же поводу для несчастного меня пригнали целых двух мулов?

– Вы уж, конечно, извините – развел руками высокий – но для вас у меня особо срочное приглашение. Говорят, вы тут уже начинаете изучение древних тайн и мифологии родного края? А, может, вы сказки детям рассказываете? Так вот, вы дождались.

Лес молчал.

– Я помню, как вы двадцать лет назад, не подумав о последствиях, увлеклись тайнами южных стран. Вы не забыли, сколько молодых многообещающих людей вы потянули за собой после выхода книги?

– Читателей, что ли?

– Хватит держать лицо, вам это никогда не удавалось. Что вышло из вашего участия в Южном сопротивлении?

– Не я участвовал. Я исследовал. – Для порядка весело уточнил Лес. – После победы, в которой я участвовал, как последний из солдат. Не больше.

– Вы приводили очень убедительные причины – почему они победили? Как ваш профессор нашел их идолов и помог научно обосновать их веру, вы тоже забыли… господин Чужое Счастье? Говорят, что без этого ничего бы не было.

– Не путайте две истории.

– Что теперь? У вас все и всегда начинается с раскопок и собирательства. Лазите по библиотекам? Решили повернуть нашу историю к лучшему, сидя в отдельно взятом городе? Нехорошо…

Высокий все говорил и говорил, и тут Лес понял – получилось!