Листы дневника. Том 1

Итак, для начала изысканий какие-то ученые сочли это известие фантастическим. Конечно, мало ли странных, неизвестно откуда почерпнутых известий появляется в печати. Но, в конце концов, почему принцип карликовых существ должен так противоречить всему сущему?

До сих пор мы видим и почти карликовые племена, и людей необыкновенно малого роста, о причине которого судить не приходится. Сплошь и рядом упоминается о том, что нынешние маленькие ящерицы являются потомками гигантских ящеров доисторических времен. Наряду с этими карликовыми породами, которые выражены и в растительном царстве, мы до сих пор встречаем настоящих великанов, далеко превышающих обычный человеческий рост. Помню в Монголии одного такого великана, обращавшего на себя всеобщее внимание. Значит, и преувеличенные размеры против нормального существуют. В конце концов, говоря о нормальных размерах, правильнее было бы сказать — средний размер.

Еще недавно в газетах сообщалось о какой-то ферме, где почему-то народились многие животные неестественного вида. Конечно, является странным, почему такие аномалии приурочиваются к одному месту. Не значит ли это, что, кроме внутренних условий, могут влиять и какие-то внешние обстоятельства? Во всяком случае, окажется ли объявленная находка в Индии подлинной, но известие о ней заставляет еще раз вспомнить все сказания о карликах. При этом весь нибельгейм[74] не считался чем-то сверхъестественным.

Древнейший фольклор знал об этих племенах. Рассказы о мулу-курумбах в Южной Индии так же точно никого не удивляют, как и высокий рост тодов и гималайских пастухов, и гучжаров, так же, как и другие крайности, часто приурочены к определенным местностям и, во всяком случае, являют собою вовсе не сказку, а разнообразие действительности.

Сколько насмешек было по поводу пресловутого чудовища Лохнесса, и тем не менее все время оказываются новые свидетели, подтверждающие его существование. Наконец, и само море начало выбрасывать новые виды обитателей глубин. Кто-то заявил в газетах, что это были не чудовища, но новые виды. В конце концов, это просто игра слов, чтобы выразить нечто, дотоле неизвестное.

Каждое сведение о чудесном, иначе говоря — необычайном, действует особенно вдохновляюще. Каждое такое сведение усиливает уверенность в размерах еще неизведанного. Мужество порождается в каждых новых возможностях, и новая зоркость должна быть обострена каждым путником.

Вышедший искать карлика, может быть, найдет великана. Вышедший искать аэролит, может быть, найдет алмаз. Следящий за полетом бабочки, может быть, откроет новый вид растения. Поистине, зоркость должна быть обострена. Внимательно должны быть выслушаны сказания и песни, и должно быть подумано, почему люди выражают что-либо в тех, а не в иных словах.

От начальных дней школы следует вдохновлять молодые сердца к исканиям, открытиям и преуспеяниям. Esse, Scire, Velle![75]

23 Марта 1935 г.

Калган

Публикуется впервые

Памятные дни

О днях знаменательных имеются разные мнения. Одни не хотят удержать их в памяти, считая уже в прошлом, но для других именно такими памятными днями держится под благодатными вехами прямой путь в будущее. Попробуйте спросить друзей, хотят ли они отбросить память о тех днях, которые навсегда стали и стражами, и вестниками.

Обращаясь к нашему памятному дню, разве не знаменательно, что одновременно он будет вспомянут и в Индии, и в Китае, и в Америке, и в Латвии, и во Франции, и в Югославии, и во многих странах, где имеются наши общества? Еще раз друзья, друг другу невидимые, почувствуют объединительное крепкое звено. Никогда, как теперь, не требуется так повелительно обращение ко всему объединяющему. Это не будет условностью, не будет суеверием, но будет сиять, как знамя утверждения дружбы и сотрудничества.

Сколько раз приходилось поминать о целительных следствиях мысленного единения. Люди не сразу овладевают тем, казалось бы, простейшим осознанием, что именно мысль творит. Еще совсем недавно пришлось слышать от человека, казалось бы, занятого духовными предметами, удивление о том, что мысль значительнее слова и действия. Он признался, что об этом ему никогда не пришлось подумать. Между тем именно занятие духовными предметами должно бы прежде всего навести мысль на это исконное соображение.