Листы дневника. Том 2

С тех пор и в Нью-Йорке и в бостонском имении Крэна "Вудсхол" мы встречались сердечно. Сама обстановка имения Крэна была так близка хорошим русским поместьям. В дружелюбной атмосфере было что-то навсегда привлекающее. Почему-то нам вспоминалось тенишевское Талашкино со всею любовью к искусству и просвещению, которая окружала и семью Крэна. Кроме того, Юрий встречался в Гарварде с Джоном, вторым сыном Крэна. Сам Крэн и его супруга очень способстповали, чтобы и эта дружба молодого поколения тоже укрепклялась. Незабываемо и сближение с Mrs Крэн. В ней с первой же встречи почувствовались искреннее доброжелательство и опять та же душевная близость, точно бы мы с ней встречались давным-давно. Елена Ивановна глубоко ценила дружбу Крэнов и радовалась, чувствуя их искренность. Действительно, среди множества холодноватых светских любезностей радушная атмосфера дома Крэнов была притягательна. При своих поездках по Индии Крэн постоянно посещал нас или же, если расстояния препятствовали, то, во всяком случае, пытался еще раз свидеться. В Дарджилинге совершенно нежданно для нас появился наш друг. Опять были задушевные беседы, были ознакомления с окрестностями. У Крэна уже в Нью-Йорке находилась моя картина "Ростов Великий", близкая ему по посещению Ростова. Теперь же после поездки по Индии Крэн захотел иметь мой "Бенарес". Помню суждение Крэна о бенгальских художниках, о семье Тагоров и о многих проблемах Индии. Но каждая беседа не обходилась без толков о России. При этом всегда было трогательно, насколько во всех случаях Крэн проявлял истинную доброжелательность. Иногда можно было думать, что он вот-вот чего-то не поймет или осудит. Но широкие взгляды Крэна удерживали его от всяких осуждений. Во всем, даже и в великих трудностях, он прилагал добрые меры. И Средней Азией и Тибетом Крэн горячо интересовался.

Во время трудностей нашей Средне-Азиатской экспедиции Крэн все время волновался о судьбе нашей. В нашем Нью-Йоркском музее была особая комната, посвященная имени Крэна, в которой была сосредоточена серия из экспедиции по Монголии и Тибету. И Крэн постоянно посещал музей вместе со своими американскими и иностранными друзьями. Мы были так рады, что в список почетных советников музея входило и имя нашего друга. А затем по возвращении нашем в Америку Крэн приветствовал нас, стоя во главе почетного комитета для встречи. Сейчас смотрю на фотографию, снятую во время приема нас у городского головы Нью-Йорка Уолкера. Рядом со мною в летнем светлом костюме стоит радостно улыбающийся Крэн, и сколько в его лице светлого искреннего радушия! Помню, как во время этих официальных приемов, когда мы катили по улицам Нью-Йорка, окруженные почетным конвоем с сиренами, Крэн продолжал свои рассказы о восточных встречах. Многие могли бы позавидовать Крэну в его молодости духа. Также меня очень тронуло суждение его о значении нашей экспедиции. В то время, когда некоторые были связаны узкопрофессиональными соображениями, среди немногих именно Крэн понимал широкие пути, основанные на искусстве.

После произошли новые неутомимые поездки Крэна как по Востоку, так и опять в любимую им Москву. Преклонные годы и нездоровье часто мешали Крэну в его любимых передвижениях. Но стоило ему хоть немного поправиться, как все предписания врачебные забывались, и Крэн опять устремлялся в земли заморские. Точно бы он почерпал силы и бодрость духа в этих бесчисленных общениях. Без сомнения чувствовал он, что и в России и на Ближнем и на Дальнем Востоке его любят, а любовь — великий источник бодрости и неутомимости. Даже в самые последние дни жизни Крэн был полон бодрых помыслов. По-прежнему ему хотелось и обрадовать когото и сделать что-то полезное.

Велико число образовательных учреждений, которым помогал Крэн и помогал весьма существенно. Но кроме этих явных вспомоществований, Крэн широко и незримо способствовал просвещению. Не преувеличивая, можно сказать, что во всех странах, где нам пришлось побывать, мы встречались с людьми, которые благодаря помощи Крэна могли преуспеть.

В Париже узнаем, как некоторые студенты могли кончать образование исключительно вследствие помощи Крэна. Уже не говоря о других европейских странах, не говоря о Сирии и Египте, и на всем Дальнем Востоке пришлось совершенно неожиданно встречаться с этою незримою благою работою Крэна. Вот доктор Бернард Рид может изучать древнюю восточную медицину благодаря доброй воле Крэна. Наконец, в самом глухом углу Монголии мы встречаем китайского ученого, который работал благодаря той же доброй помощи. А ведь среди путешествий мы могли только случайно встретиться с этими благими знаками. Сколько же их рассыпано по всему лицу земли! Сколько лекций, театральных ангажементов, концертов и выставок устроено по желанию Крэна! Какие замечательные деятели останавливались в его гостеприимном доме. Жизнь Крэна является показателем замечательных устремлений Америки.