Листы каменной книги

Надежда Николаевна сухо поблагодарила собеседницу и, повесив трубку, открыла компьютерную карту города. Улица Якутова действительно находилась в ближнем пригороде, а именно в поселке Шувалово. Звонить Черевичкиной Надежда не стала, чтобы та не насторожилась раньше времени, и решила отправиться на разведку.

О том, чтобы оставить Цезаря дома, не могло быть и речи. Он тут же предупредил, что закатит такой скандал, что соседи мигом подадут на нее жалобу за жестокое обращение с животными. Поняв, что он не шутит, Надежда сдалась и достала старую сумку – довольно большую матерчатую торбу на завязках, примерив ее к песику. Места вполне хватало. Тогда она прорезала под карманом небольшие дырочки и велела Цезарю, если уж совсем станет душно, сигнализировать, тогда она распустит завязки.

– Можно, конечно, тебе и специальную переноску купить, но так ты в глаза бросаться не будешь. Только смотри – веди себя тихо и слушайся меня беспрекословно! – предупредила Надежда пуделя.

Он всем своим видом показал, что понял.

Улица Якутова представляла собой яркую иллюстрацию социального расслоения: роскошные загородные дома новых хозяев жизни, самодовольно выглядывавшие из-за трехметровых оград, соседствовали с чудом уцелевшими неказистыми деревенскими домиками, окруженными покосившимися заборами из штакетника, многие из которых явно ожидали сноса.

Впрочем, дом номер шестнадцать выглядел довольно крепким. Он был обшит вагонкой, правда, нуждающейся в свежей краске, покрыт аккуратным шифером и оснащен классической верандой с цветными стеклами. Правда, участок возле дома был запущен и зарос буйными сорняками и бурьяном. Только две яблони, усыпанные спелыми наливными яблоками, придавали ему живописный и нарядный вид.

Было на этом участке и еще кое-что, что Надежде Николаевне определенно не понравилось, а именно большая, аккуратно сколоченная собачья будка, перед которой стояла эмалированная миска с остатками обглоданных костей.

Цезарь, который всю дорогу резвился и с интересом обнюхивал каждый камень, при виде этой будки прижался к Надеждиной ноге и робко заскулил.

Тут же, словно в ответ на эти звуки, из будки донеслось глухое рычание, и на свет выбралась огромная, косматая кавказская овчарка. Овчарка потянулась, зевнула, продемонстрировав пасть с острыми желтоватыми зубами, и мрачно уставилась на Надежду и Цезаря. Взгляд овчарки недвусмысленно говорил: «Проходите мимо, не задерживайтесь! И головой не вертите, нечего вам сюда заглядывать!»

Надежда прошла вперед по улице, лихорадочно придумывая, как же ей проверить свои догадки. В это самое время дверь дома шестнадцать со скрипом отворилась и на крыльцо вышла невысокая полная женщина с круглым, излишне красным лицом.

Надежда стремительно юркнула за припаркованный поблизости пикап водопроводной компании и втащила за собой Цезаря, строго взглянув на него и прошипев:

– Сиди тихо! Помни, что ты мне обещал!

Цезарь ее прекрасно понял и замер, не издавая ни звука.

Круглолицая особа (Надежда не сомневалась, что это и есть медсестра Варвара Черевичкина) заперла дверь, что-то строго выговорила собаке и вышла на улицу. Надежда немного выждала, выскользнула из-за пикапа и перебежками двинулась следом за Черевичкиной, прячась за кустами и машинами.

К счастью, на улице в это время не было ни души и никто не видел этих подозрительных маневров, а Цезаря она усадила в сумку.

Черевичкина свернула с улицы Якутова на другую, более оживленную, и вскоре вошла в аптеку. Надежда проскользнула следом за ней и сделала вид, что разглядывает витрину с лекарствами.

В аптеке находилось несколько человек, в основном озабоченные женщины раннего и среднего пенсионного возраста. Черевичкина дождалась своей очереди и подошла к окошечку, за которым возвышалась крупная особа в белом халате.

– Здравствуй, Варвара! – проговорила аптекарша. – Что тебе?

– Раствора физиологического десять банок, шприцы одноразовые и памперсы для взрослых…

– Памперсы? – с интересом переспросила аптекарша. – А какие – для ходячих или для лежачих?

– Для лежачих.

– А кто же это у тебя лежит? Неужто Марья Степановна приехала да слегла?

– Никто ко мне не приехал… я сиделкой устроилась к одной женщине.

– Ах, сиделкой! – протянула аптекарша с непередаваемой интонацией. – Ну, тогда конечно!

– Вы мне, Татьяна Петровна, отпустите, что я прошу, да я пойду, у меня время не казенное.

– Отпущу, отпущу, не сомневайся! – процедила аптекарша, неодобрительно поджав губы.

– Сколько с меня?

Черевичкина расплатилась, сложила покупки в большой пакет с логотипом аптечной сети и вышла на улицу.

Надежда немного задержалась, чтобы не попасться ей на глаза.

Едва дверь аптеки закрылась за Черевичкиной, возле окошка аптекарши сгруппировались три колоритные тетки, отдаленно напоминающие облезлых ворон или знаменитых ведьм из драмы Шекспира «Макбет».

– Сиделкой, значит, устроилась! – прокаркала одна из этих колоритных особ.

– Когда сиделкой нанимаются, – подхватила вторая, – так это весь день при больном находиться положено, а Варька из дома-то своего почти не выходит!