Листы каменной книги

Некоторые родственники норовили соединить скорбь по ушедшим близким с незамысловатой рекламой. Так, на одном из надгробий было написано: «Здесь покоится купец второй гильдии Басурманов. Покупайте ковры общества “Басурманов и сыновья” – лучшие персидские ковры в Петербурге».

Надежда только головой покрутила, восхищенная такой предприимчивостью.

Кладбище было большое, и Надежда сворачивала с одной дорожки на другую, но найти нужное надгробие не могла.

Вдруг из-за очередного поворота дорожки показался тот самый вислоносый тип, который только что просил милостыню возле кладбищенской часовни. Он поравнялся с Надеждой, искательно заглянул ей в глаза и проговорил неожиданно высоким, писклявым голосом:

– Женщина, вы, я вижу, что-то ищете. Могилку родственников, наверное?

– А вы, собственно, почему интересуетесь? – недовольно осведомилась Надежда, а подбежавший песик сердито тявкнул, показав солидарность с хозяйкой.

– Вы не подумайте, я ничего такого… я не из праздного любопытства, я от всей души… – залепетал вислоносый. – Я вам могу помочь. Я это кладбище исключительно хорошо знаю, можно сказать, как свои несколько пальцев, и могу вам оказать посильную помощь за самое скромное вознаграждение.

Заметив колебание в глазах Надежды и по-своему его истолковав, он поспешно добавил:

– Про вознаграждение я упомянул не из жадности, а по принципиальным причинам. Поскольку мы теперь живем не при развитом социализме, то любой труд должен быть оплачен. А уж размер этой платы зависит исключительно от вашей доброй воли и финансовых возможностей…

– Почему бы и нет? – проговорила Надежда. – И правда, зачем впустую время тратить? Время-то у меня не казенное.

– Да уж я вижу… Так какая могилка вас интересует?

– Князя Георгия Аполлоновича Багратиони.

– О, это я вам в один момент покажу! – расцвел нищий. – Георгий Аполлонович – человек чрезвычайно известный! Можно сказать, выдающаяся персона, оставившая заметный след в истории! Только как насчет вознаграждения? А то, бывает, отведешь человека к нужной могилке, и тут он про тебя забывает… – Нищий искоса взглянул на Надежду и поспешно добавил: – Не то чтобы я вам не доверяю, но время, сами знаете, трудное, так что хорошо бы авансом…

– Ладно, пусть будет авансом! – и Надежда достала из кармана купюру, которая тут же исчезла в кармане предприимчивого нищего, причем Цезарь снова неодобрительно тявкнул.

Нищий же без лишних слов развернулся и быстро засеменил в глубину кладбища. Надежда едва за ним поспевала.

Они прошли по одной дорожке, свернули на другую, по горбатому мостику перешли через ручей и оказались в самой старой части кладбища. Миновав внушительный склеп, провожатый остановился и театральным жестом указал вперед:

– Вот он, Георгий Аполлонович! Прошу, как говорится, любить и жаловать!

Действительно, перед Надеждой оказался тот самый памятник, который она видела на фотографии в альбоме: чеканный кавказский профиль, правая рука лежит на эфесе шпаги…

Хороший памятник, выразительный, но Надежда искала его не ради художественных достоинств, а исключительно из-за того, что рядом с ним должна была находиться скульптура «Читающая девушка».

Надежда Николаевна внимательно огляделась по сторонам, но знакомой статуи не увидела. Тогда она обошла надгробие князя, вспомнив, в каком ракурсе он был на той фотографии, но и с этой позиции ничего не увидела.

С удивленным и расстроенным лицом она отступила от памятника, и тут рядом с ней снова возник давешний нищий.

– Вы выглядите расстроенной… что-то не так? – сочувственным голосом проговорил он. – Вот же он, тот самый князь Багратиони!

– Князь-то на месте, – разочарованно ответила Надежда Николаевна, – да только я его искала не ради него самого, а как ориентир. Около него должно находиться еще одно надгробие, «Читающая девушка», как раз его я и искала…

– Извините, женщина, но только вы, должно быть, ошибаетесь. Я здесь все памятники знаю, так вот такого нет и никогда не было. Да вы и сами видите…

Однако Надежда заметила, что глаза нищего предательски забегали, а голос зазвучал фальшиво, как расстроенное пианино.

– Ничего я не ошибаюсь! – возразила она. – Был здесь такой памятник! И я своими глазами видела его на фотографии. Он должен находиться как раз на том месте, где вы сейчас стоите…

Надежда подошла к нищему, стоявшему на пятачке свежевскопанной земли.

– Так куда же делся этот памятник? Он ведь был на этом самом месте! – проговорила Надежда Николаевна строгим голосом, при этом сверля нищего пронзительным взглядом.

– Ничего не знаю, – ответил тот и попятился. – Ничего не помню. И вообще, мне пора, извините за внимание! У меня дела…

– Какие такие дела?

– Известно, какие дела, самые неотложные! Милостыню просить! Сейчас как раз самое хлебное время начнется, а я здесь с вами время попусту теряю.

– А если я увеличу скромное вознаграждение? – перешла Надежда от кнута к прянику.

– Увеличите? – На лице нищего проступило сложное выражение – в его душе жадность боролась с опасениями.

– Увеличу! – И Надежда Николаевна достала из кармана еще две купюры, призывно ими пошуршав.