Лисы округа Хансон

От злости на себя, от ненависти к Тангуну, от вины перед Кван Тэуном Харин трясёт, она начинает плакать и хватается за Тэуна как за единственное своё спасение. Она должна защищать его, не наоборот. Это у неё сил хватит на них обоих, не у него. Но сейчас именно Кван Тэун гладит её по спине и обещает, что они решат любую проблему.

Мальчик, которого не сломили несчастья. Мальчик, который должен был жить свою хорошую спокойную жизнь без монстров. Мальчик, в разрушенной судьбе которого виновата Харин. Успокаивает её.

Харин обещает себе, что любыми способами отомстит Тангуну за всё, что он сделал.

* * *

Возможно, искать в ночном городе пропавшего (неудивительно) судмедэксперта, замешанного (скорее всего) в серии зверских убийств, – идея плохая. Но иной пока что у Харин нет, и ей приходится согласиться с доводами Тэуна. Он и Юнсу – единственные профессиональные детективы, к тому же уполномоченные производить арест подозреваемых, и их лисица с большой неохотой делит по двум командам. Тэун отправляется с ней и Бэмом на поиски господина До, а Юнсу, Хичжин и Джи едут по следу останков Лю Соджоля.

Силы у их команд неравные, но Харин попыталась разделить всех гармонично: у Ли Юнсу есть табельное, он умеет стрелять и водит лучше, чем Хичжин и Джи. К тому же он бы не согласился оставить Хичжин наедине с трёхлапой собакой – боится он псину, что ли?

Для себя, Тэуна и Бэма Харин выбирает задачу попроще. Потому что либо Тэун увлечённо ищет господина До, предположительно человека, либо с рвением новичка в армии преследует труп Лю Соджоля, которого явно укрывает монстр.

Харин решает, что пускать Тэуна в самую гущу событий не будет – и отправляется вместе с ним и Бэмом для подстраховки. «В конце концов, – думает она, перебирая варианты, один другого хуже, – если всё станет совсем паршиво, я заберу бусину из желудка Тэуна и сотру ему память». Договориться с Бэмом будет куда легче. Он тоже знает, что противостояние монстров с богом существ ничего хорошего не обещает даже самым сильнейшим в их компании – куда уж соваться смертному. Жаль, что прописные истины не объяснишь упрямцу Тэуну.

Он снова сидит спереди на пассажирском сиденье и держит Харин за руку, пока она ведёт. Бэм устроился позади неё, смотрит на мелькающие за окном фонари и неоновые вывески работающих ночных клубов и круглосуточных магазинчиков.

– Что мы спросим у этого человека, когда найдём его? – уточняет Бэм. Харин не нравится, что он уже считает себя частью расследования и втянулся в дело всего за каких-то пару часов, но в то же время она признаёт, что у неё не слишком много союзников, чтобы пренебрегать помощью имуги.

– Я, – поправляет Харин, – я спрошу, когда мы его найдём. А ты останешься в машине.

– Но…

– Сон Бэм!

Тот обиженно сопит и понуро опускает голову.

– Есть, мэм, – недовольно отвечает он по-английски, выделывается. Некоторое время он прожил за границей, ходил по подиуму модных домов, представляя то ли Францию, то ли Италию – Харин точно не помнит, это было лет десять назад. Бэм говорит, что он искал себя, и Харин надеялась, что его поиски увенчаются успехом. Но парень вернулся на родину и стал певцом.

– Поверни вот тут, – просит Тэун, сверяясь с тхэджагви в своём наушнике. Харин крутит руль влево и выезжает к главной площади, освещённой больше остальных объектов в центре Хансона. Здесь среди небоскрёбов ярким пятном на фоне ночного неба выделяется старый дворец, превращённый в исторический музей, и две высокие золотые статуи. Подсветка выхватывает их из темноты, пока Харин привычно едет вдоль площади. Бэм позади неё как-то странно вздыхает.

– Что? – косится на него Харин, и змеёныш пожимает плечами.

– Да так. Время быстро летит, – говорит он уклончиво. Харин кивает.

– Вот уж правда.

Тэун, следящий за маршрутом по навигатору, просит снова повернуть, теперь уже направо. Машина сворачивает за угол проспекта, позади остаются королевский дворец, золотые статуи главных героев Корейской Федерации и ручей, вокруг которого в летнее время собирается много туристов.

Харин помнит это место не таким чистым, не таким ухоженным и красивым. В начале двадцатого века центр Хансона больше походил на свалку, район гетто, в котором мусора было больше, чем беженцев оккупационного режима. Удивительно, как может преобразиться город, а вместе с ним и всё государство, за каких-то полвека. К началу нового тысячелетия о том, что центр столицы был помойкой, напоминали только полуразрушенные врата дворца, которые не успели восстановить. Теперь и те приведены в порядок – Хансон выглядит таким цветущим, словно никогда не знал бед.

– Нам к церкви, – говорит Тэун, выводя Харин из густых, как желе, мыслей. Она моргает и снижает скорость.

– К которой? Тут их две.

– Святой Девы Марии, – отвечает Тэун, прижимает свободную руку к уху, что-то бормочет – уточняет у тхэджагви путь. – Да, господин До ждёт там.

– Ждёт? – хмурится Харин. Тэун ловит её подозрительный взгляд и пожимает плечами.