Лисы выбирают сладости

Я постаралась успокоиться и глубоко вдохнула. Закрыв глаза, отрешилась от ситуации и мысленно сосчитала до пяти. Выдохнула.　

Стало немного легче.　

Сейчас не тот момент, когда можно давать волю чувствам. Нужно собраться и найти выход из этой ситуации. А для начала понять, чего Плана вообще добивается. Первым предположением, приходящим на ум, являлась свадьба с Виатором. Но это маловероятно. Она сама сказала, что такой дар, как у меня, жалко жертвовать чужому источнику.　

— Сегодня я заберу то, что принадлежит мне по праву, — произнесла Плана, глядя мне прямо в глаза — Ни Дэлия, ни ты этого не заслуживаете!　

Значит, дело в этом? Она хочет получить благословение?　

Что за нелепость…разве его можно передать и тем более отобрать силой?

Помимо этого я лихорадочно размышляла над словами Планы о том, что я стала для неё удачей. Мне казалось, это связано с той самой тайной, о которой говорил Нейл.　

В памяти вспыли все недомолвки и обрывки фраз, лицо старшего Вилир, когда он упоминал о каком-то горе Леониса и Планы. Застолье в доме Танид.　

Страницы дневника, размытые дождём.　

А в завершение — один из пунктов о жизни высших, который когда-то поверг меня в шок.　

Рождение мёртвого ребёнка у высших лисов приравнивается к немилости Покровительницы, и за это могут изгнать.　

Господи…неужели мне нужно было оказаться в настолько стрессовой ситуации, чтобы сложить дважды два и додуматься до элементарных вещей? Всё это время правда лежала на поверхности, а я её не замечала.　

Я долгое время задавалась вопросом, почему все жители деревни искренне считают меня дочерью Танид, и не находила ответа.　

Теперь и этот кусочек головоломки занял своё место.　

Плана ждала ребёнка, и, естественно, вся деревня видела её беременной. Когда малыш родился мёртвым, они с Леонисом испугались изгнания и стали отчаянно искать выход из положения, в котором оказались. Как раз в то время появился шанс избавиться от Дэлии с Олдерном и тем самым решить сразу несколько проблем. После их смерти тогдашний турьер помог оформить нужные документы и обставил всё так, словно я — дочь Планы и Леониса, а ребёнок Дэлии и Олдерна погиб. Вероятно, тэта Бертина сыграла в этом обмане не последнюю роль.　

— Пора привести тебя в порядок, — неожиданно Плана поднялась с места и, приблизившись, велела — Встань.　

Не успела я подумать о том, что даже при желании не смогла бы этого сделать, как оказалась на ногах.

— Отвар действует, — удовлетворённо констатировала блондинка и тут же велела. — Иди с тэтой Бертиной.　

Хотела воспротивиться, но тело вновь предало, и я послушно пошла к выходу.　

Это было самое кошмарное, что мне доводилось испытывать.　

Сознание словно разделилось надвое. Та я, которая была настоящей, отчаянно сопротивлялась, кричала и отказывалась повиноваться, а другая слепо исполняла указания.　

Как так?!　

Плана проводила нас до выхода и дала тате последние указания:　

— Действия отвара должно хватить на всю церемонию, но лучше не рисковать. Поторопимся и начнём раньше. Если встретите кого-то по дороге, вели ей сказать, что всё в порядке.　

Бертина кивнула, и мы вышли из дома. На улице накрапывал мелкий дождь, а серое небо казалось мрачным и беспросветным. Идя по дороге, я смотрела на то, как последние листки срываются с мокрых ветвей и, подчиняясь ветру, несутся куда-то прочь. Я и сама была похожа на этот листок — потерянный и абсолютно беспомощный.　

Не могла управлять даже собственным лицом. Наверное, только присмотревшись, можно было различить в моих глазах проблески чувств. Я ощущала себя марионеткой. Куклой.　

Где-то в глубинах сознания возникла догадка о назначении так называемого чая. Когда-то тэта Бертина упоминала о том, что существует отвар, способный заставить мими подчиниться воле родителей и дать согласие на свадьбе. Позже я искала о нём информацию и обнаружила, что к специальному сбору трав добавляется капля магии — сложной, запрещённой, ломающей волю. Видимо, у Планы имелся хороший знакомый среди магов.

Следующие события я наблюдала словно в тумане. Разум окончательно помутился, а чувства притупились. Насколько мне удалось понять, по дороге нам никто не встретился.　

Следующий кадр — лисьи бани.　

Сторож что-то спросил и вопросительно на меня посмотрел. Ему ответила тэта Бертина, и, разулыбавшись, лис пропустил нас внутрь. Войдя, тэта протянула позвякивающий мешочек банщице.　

Кажется, на меня выливались потоки горячей воды. Пахло душистыми маслами, которые кто-то втирал мне в кожу. Затем ловкие пальцы перебирали волосы, складывая их в причёску. На меня надели простое белое платье, достающее до пола. Повязали широкий пояс и украсили шею длинными красными бусами. Запястье — тоненькой, такой же красной нитью.　

— Прости, Лисанна, — негромко проговорила тэта Бертина, опустив глаза в пол. — Я не могу по-другому. Не думала, что придётся делать с тобой такое, но Ланочка для меня важней. Она ведь не всегда была такой…с самого рождения я забочусь о ней и люблю как родную. Своих-то детей у меня нет. Понимаю, что душа у неё почернела, и продолжаю любить…всё для неё сделаю.