Литература. 10 класс

В апреле 1859 года завершается печатание романа на страницах журнала «Отечественные записки». Прочитав произведение, Л. Н. Толстой в письме написал: «Скажите Гончарову, что я в восторге от «Обломова» и перечитываю еще раз. Но что приятнее ему будет – это, что «Обломов» имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и не временный в настоящей публике».

«Нужно было жить в то время, чтобы понять, какую сенсацию возбудил этот роман в публике и какое потрясающее впечатление произвел он на все общество», – писал А. М. Скабичевский в своей «Истории новейшей русской литературы».

Последний роман. «Обрыв»

В 1863–1867 годах Гончаров вновь служит цензором (впервые он был на этом посту в 1856—1860 годах). На этой должности он сделал многое для русской литературы и конкретных писателей: способствовал изданию собрания сочинений Пушкина, публикации повести «Муму» Тургенева, включению ранее не публиковавшихся стихов в издание Лермонтова… Но Гончаров был требовательным человеком, и в его адрес звучали и критические строки. Вот одна из пародий Н. Ф. Щербины:

Молитва современных русских писателей

О, ты, кто принял имя слова!

Мы просим твоего покрова:
Избави нас от похвалы
Позорной «Северной пчелы»
И от цензуры Гончарова.

«Еще в дореволюционной биографической литературе, посвященной Гончарову, начал складываться канон, исходя из которого этого писателя принято изображать едва ли не самым «благополучным» из русских классиков XIX века, – пишет Ю. М. Лощиц. – В его облике на первое место выставлялись черты невозмутимости и горацианской уравновешенности… Говорили о тихой мечтательности, о неизменном внешнем и внутреннем спокойствии Гончарова, граничащем едва ли не с равнодушием…

Между тем «благополучного» Гончарова никогда не существовало, и тем более не могло его существовать в 60-е годы, на подступах к «Обрыву».

Вот одно из потрясений, которое тяжко перенес писатель. Речь идет о ссоре с Тургеневым. Гончарову показалось, что тот использовал замысел его «Обрыва» в своих романах «Дворянское гнездо» и «Накануне». Уговоры товарищей не смягчили Гончарова, и для завершения конфликта пришлось устраивать товарищеский, так называемый «третейский», суд, который состоялся 29 марта 1860 года. «Судьи» предложили примирительную формулу: они записали, что совпадения между романами одного и «программой» будущего романа другого вполне естественны, ибо «произведения Тургенева и Гончарова, как возникшие на одной и той же русской почве, должны были тем самым иметь несколько схожих положений, случайно совпадать в некоторых мыслях и выражениях».

Ссора была во многом следствием мнительности, подозрительности Гончарова. Позже, в середине 70-х годов, он написал достаточно обстоятельный очерк, который назвал «Необыкновенной историей». Прочитав его, вы увидите, как трагически глубоко переживал писатель сложившуюся ситуацию.

Однако роман, вокруг которого шли споры, пока еще не был создан. Работа над произведением «Обрыв» растянулась почти на 20 лет. В 1860 году в письме А. В. Никитенко писатель скажет: «Я пишу и листов 16 писано, но пишу или пою, по выражению Шиллера, как поют птицы, то есть как будто без цели, а наслаждаюсь только своей способностью петь, ибо что ни запою, выходит мотив, трель, колено, но выйдет ли песня, кончу ли ее, едва ли, тут уже и начинаются гамлетовские сомнения. Являются на сцену лица, фигуры, картины, но сгруппировать их, найти смысл, связь, цель – этой рисовки не умею, не могу…» В процессе работы был даже такой момент, когда Гончаров написал своему издателю M. М. Стасюлевичу: «Ах, махну на все рукой и умру, но предварительно сожгу все следующие части и вас же попрошу собрать пепел в урну и поставить на моей могиле». И все же: «Этот роман – была моя жизнь: я вложил в него часть самого себя, близких мне лиц, родину, Волгу, родные места, всю, можно сказать, свою и близкую мне жизнь».

Первоначально роман носил название «Художник». Его главный герой – Райский. Талантливый и благородный духом, он – из поколения «лишних людей», которые не доводят свои замыслы до конца прежде всего потому, что неспособны к упорному, усидчивому труду. Однако это лишь нравственная сторона проблемы. Ее масштаб пугал Гончарова: «Кажется, я взял на себя невозможную задачу изобразить внутренность, потрохи, кулисы художника и искусства». При этом автор был убежден, что всякий творческий человек становится в жизни других людей своеобразным объединяющим началом.