Литература. 11 класс. Часть 2

В первый год приезда в Америку Бродский дал запоминающиеся интервью. Американские собеседники, как правило, совершенно не чувствовали, что имеют дело с самоучкой, который с помощью самообразования далеко перешагнул университетские горизонты: «Бродский демонстрировал огромные познания в мировой литературе, искусстве, музыке и других интересующих его областях». Он быстро освоил язык новой родины, при этом стихи и проза Бродского на английском языке явились таким же общепризнанным выдающимся вкладом в мировую культуру, как и его сочинения на русском языке.

Несмотря на просьбы врачей (Бродский, как сердечник, нуждался в особом уходе), родителям не разрешили выехать к сыну, как позже не разрешили поэту приехать в Ленинград на похороны матери и отца. Возможно этот запрет властей в значительной степени сказался на нежелании Бродского приехать в родной город в 90-х годах, хотя в это время в России многое изменилось.

Поэт так оценивал свое изгнание: «Те пятнадцать лет, что я провел в США, были для меня необыкновенными, поскольку все оставили меня в покое. Я вел такую жизнь, какую, полагаю, и должен вести поэт, – не уступая публичным соблазнам, живя в уединении. Может быть, изгнание и есть естественное условие существования поэта, в отличие от романиста, который должен находиться внутри структур описываемого им общества…»

Нобелевская премия

В декабре 1987 года Иосиф Бродский был удостоен Нобелевской премии по литературе «За всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины». Нобелевская премия показала высокую оценку мировой общественностью творчества поэта, сломав остатки идеологических запретов и открыв возможность широкой публикации его сочинений в России. Несмотря на мировое признание, о своем творчестве он отзывался с неизменной пренебрежительной иронией – «стишки». «Снижением своего образа, – писал П. Вайль, – Бродский как бы уравнивал высоту, на которую взмывали его стихи».

Последние годы жизни

В Париже в 1991 году Бродский познакомился с итальянской аристократкой Марией Соззани и женился на ней. В 1993 году у супругов родилась дочь Анна Александра Мария. Поэт так объяснил выбор имени дочери: «Анна – это в честь Анны Андреевны Ахматовой, Александра – в честь моего отца, Мария – в честь моей матери и в честь моей жены, которую тоже зовут Мария».

Осенью 1993 года российское телевидение сняло единственный фильм о Бродском. На экране видно, сколько радости доставила ему встреча с соотечественниками, сколько физической, интеллектуальной и эмоциональной энергии он вложил в это действо. В 1995 году был подписан указ о присвоении поэту звания почетного гражданина Санкт-Петербурга.

9 апреля 1995 года Бродский провел последний авторский вечер для русских эмигрантов в Бостонском университете. М. Бродская вспоминала: «…Незадолго до смерти Иосиф увлекся идеей основать в Риме Русскую академию по образцу академий других стран. По его замыслу такая академия дала бы русским писателям, художникам и ученым возможность проводить какое-то время в Риме и заниматься там творчеством и исследовательской работой».

Бродский умер в возрасте 55 лет, 28 января 1996 года. Известие об этой смерти немедленно облетело весь мир.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
……………………………………
Светильник светил, и тропа расширялась.

«Сретенье»

«Я памятник воздвиг себе иной!..»

Рано осознавший свой поэтический дар и призвание, Бродский проявил несгибаемую твердость в отстаивании своего права на свободу выражения, с честью вынес клевету, наказания, притеснение тоталитарного общества. Будучи изгнан из России, лишенный встреч с родными и друзьями, вычеркнутый из литературного процесса на родине, поэт написал выдающиеся лирические произведения, а также полные глубокой мысли и непреходящей художественной ценности эссе на русском и английском языках.

О своем я уже не заплачу,
Но не видеть бы мне на земле
Золотое клеймо неудачи
На еще безмятежном челе, —

в этом четверостишии Ахматова с устрашающей прозорливостью предсказала начинающему поэту его славную и трагическую судьбу. Стихи Бродского расходились в списках, убедительнейшим образом доказывая изначальное, врожденное свойство поэзии завоевывать сердца с голоса, с первого чтения. Но чем сильнее звучал этот голос, тем подозрительнее относились к нему те, кого Блок в своей Пушкинской речи назвал «чиновниками», собирающимися «направлять поэзию по каким-то собственным руслам, посягая на ее тайную свободу и препятствуя ей выполнять ее таинственное назначение».