Литература для нервных

– мировоззренческий вопрос, который автор неявно, не нарушая требований художественности, ее специфики, обращает к читателю.

В этом отличие художественного произведения от любых других текстов, например публицистических или научных: в них-то можно поставить проблему напрямую. Проблема формулируется, как и тема, обобщенно.

Писатель, эмоционально, интеллектуально и эстетически перерабатывая факты действительности, так или иначе передает результат этого процесса в картине мира произведения. Эта картина включает и авторскую концепцию взаимоотношений мира и человека. Читателю стоит приложить усилие и понять автора. Возьмем рассказ Тургенева «Муму». Как можно представить основную проблему? Скорее всего как соотношение рабства, личностной свободы и своеволия. Почему, за что погибла собака, которая никому не мешала, не делала зла? Почему вообще возможна ситуация, при которой подобная бессмысленная жестокость становится нормой? Это вопросы частные, связанные с основным.

Проблематика

– совокупность проблем, поставленных писателем и отражающих его мировоззренческую точку зрения.

Проблематика «Недоросля» Фонвизина строится в основном вокруг насущных для автора и его времени вопросов воспитания и образования молодого дворянина, но при этом, например, от них неотделима проблема крепостного права: по глубокому убеждению Фонвизина, воспитанный и образованный, т. е. эмоционально, нравственно и умственно зрелый человек с рабством смиряться не станет. В прозе, особенно в романах и повестях, проблематика обычно обширна и включает в себя весь круг явлений, которые автор успевает осмыслить к моменту создания произведения. Опасно, однако, расширять ее без опоры на художественный текст. Надо помнить, что очень редко автор обозначает круг проблем прямо: обычно для этого служит совокупность художественных приемов.

Интерпретация художественного текста

– истолкование. Такова третья задача науки о литературе.

Первая задача – собирание текстов одного автора. Вторая – их идентификация, т. е. установление авторства. И третья – грубо говоря, ответ на школьный вопрос: «О чем говорится в произведении?»

Все только кажется простым. О чем, например, хотел сказать нам Пушкин в «Медном Всаднике»?

Перед нами две символические сферы бытия: дикая стихийная природа и упорядоченный мир цивилизации. Между ними – человеческая судьба. Она сокрушена столкновением, противоборством могущественных сил. Но «Пушкин изучает возможности, скрытые в трагически противоречивых элементах, составляющих его парадигму истории, а не стремится нам “в образах” истолковать какую-то конечную, им уже постигнутую и  мысль» (Лотман, «Символ – “ген сюжета”»). Если Лотман прав и основная мысль Пушкина не поддается истолкованию, значит, ответить на простейший вопрос невозможно.

Любое произведение Пушкина открывает перед нами широкий спектр интерпретаций, и ни одна не представлена как единственно возможная. Но в этом-то и секрет его поэтического бессмертия: несовместимость отдельных толкований, писал Лотман в той же статье, «<…> придает образам глубину незаконченности, возможность отвечать на вопросы не только современников Пушкина, но и на будущие вопросы потомков». К тому же «<…> нет и не может быть двух идентичных прочтений одного художественного текста» (В. И. Тюпа, «Аналитика художественного»).

Так происходит почти с каждым литературным произведением, исключая разве что совсем уж простые вещи типа «Мячика» («Наша Таня громко плачет…») Агнии Львовны Барто. Однако и здесь есть выход смысла на физическое явление: «А почему не утонет?» – может спросить любознательная Таня, и тогда придется объяснять, хотя это не будет интерпретацией поэтического текста.

О чем, например, стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…» (1841)? Оно написано в последний год жизни поэта и относится к его пророческим текстам: здесь автор заглядывает за грань человеческой жизни, как бы примериваясь к смерти, создавая желанный для себя образ ее. Лермонтов – поэт эпохи романтизма, и в его творчестве выражено неприятие искусственных, лживых отношений в человеческом обществе. При этом он поэт христианский. Мотив завершения жизненной дороги, который появляется здесь, соответствует христианскому пониманию смерти как долгого сна, сладостного, не подразумевающего исчезновения человека из мира: