Литература эпохи Возрождения

Не следует, однако, видеть в погоне за мигом подлинное содержание жизни Ронсара. Ронсар любил поэзию, женщин, друзей, но самой большой его любовью была Франция. Еще в одном из своих первых печатных произведений, в «Гимне Франции» (1549), воспел он свою прекрасную отчизну. Радея о славе Франции, взялся он за перо. В 1564 г. он даже начал писать монументальную эпопею «Франсиада», которая должна была стать французской «Энеидой», но не смог справиться с этой грандиозной задачей. По характеру своего дарования он не был эпиком; к тому же не мог он не ощущать и всей зыбкости современного положения Франции. Тревожила его и религиозная рознь, перешедшая в открытую гражданскую войну, и возросшая власть золота («Гимн золоту»), и то, что при королевском дворе царят лицемерие, доносы, и большая ложь («Оставь страну рабов, державу фараонов»).

Этому испорченному, взбаламученному миру Ронсар противопоставлял горацианскую проповедь тихих радостей на лоне природы. Только вдалеке от порочной суеты дворцов может человек вздохнуть полной грудью. Только там он может почувствовать себя свободным. В связи с этим Ронсар поэтизирует трудовую жизнь простого пахаря:

Блажен кто по полю идет своей дорогой,
Не зрит сенаторов, одетых красной тогой,
Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож,
Ни пышного двора, где только блеск и ложь...

(«Кардиналу де Колиньи»)

Однако рисуемая Ронсаром сельская идиллия не имела под собой твердой жизненной почвы, как впрочем, и вся идиллическая литература того времени. Душой ее была мечта о золотом веке, принявшая у Рабле очертание Телемской обители, а у Ронсара выступавшая в виде то идиллии, то сказки о блаженных островах («Блаженные острова»), то мифического Элизиума, в котором царит гармония, неведомая на земле («Как вьется виноград, деревья обнимая»).

Поэзия Ронсара не утратила своей художественной силы и в поздние его годы. Об этом ясно свидетельствуют превосходные «Сонеты к Елене», написанные стареющим поэтом в конце 70-х годов. Среди них находим мы и знаменитый сонет «Когда, старушкою, ты будешь прясть одна», принадлежащий к числу самых замечательных созданий французской ренессансной лирики.

Поэзию Плеяды подчас называли аристократической и придворной, не обращая внимание на то, что она далеко выходила за узкие пределы двора, став важнейшим явлением национальной французской культуры XVI в. Ронсар гордился тем, что его «песни поет весь народ». Он заставляет воображаемого пастуха сказать над своим могильным холмом:

Не прельщался он вздорной
Суетою придворной
И вельможных похвал
Не искал.
.............
Дал он лире певучей
Много новых созвучий,
Отчий край возвышал,
Украшал.

(«На выбор своей гробницы»)

Ронсар был не только превосходным лириком, достойным встать в один ряд с Петраркой и Шекспиром. В его творческом наследии заметное место занимают стихотворные послания, оды, гимны, в которых он предстает перед нами как мыслитель и мастер ораторского слова, то патетического, то язвительного, то близкого к разговорной речи.

К числу лучших образцов этого поэтического рода относится упоминавшийся выше пространный «Гимн золоту». В нем заключены размышления о судьбах людей и собственной судьбе. Видя, как мир охвачен «духом наживы», Ронсар вместе с тем не склонен превозносить бедность. Он не намерен бросать вызов истории, подчиняющейся силе золота. По словам поэта, «Бог золото дарит не для того, чтоб мы / Снабжали им льстецов, продажных девок тьмы»... «Сокровища земли — для жизни и добра».

В «Речи против фортуны», посвященной де Колиньи, кардиналу Шатильонскому, Ронсар, сетуя на происки злой фортуны, гневно клеймит пороки окружающего мира, утратившего благородное прямодушие и умение ценить подлинное дарование.

Но чтобы обрести признанье в наше время,
Потребно честь и стыд отбросить, словно бремя.
Бесстыдство — вот кумир, кому подчинены
Все, сверху донизу, сословья и чины...

(Пер. Г. Кружкова)

А в стихотворном послании Генриху II, красноречиво осуждая воинственность королей, Ронсар мечтает о той поре, когда благословенный мир воцарится наконец во Франции («Мир»).