Литература эпохи Возрождения

Впервые гуманистическая концепция человека и его земных достоинств была изложена в трактате Джаноццо Манетти (1396-1459) «О достоинстве и превосходстве человека» (1451-1452). Обращает на себя внимание откровенно декларативное название трактата, написанного образованным флорентийцем, автором жизнеописаний Сократа, Сенеки, Данте, Петрарки и Боккаччо. В своем труде Манетти решительно полемизирует с папой Иннокентием III (1160 или 1161-1216), который, еще будучи кардиналом, написал трактат «О презрении к миру, или О ничтожестве человеческой жизни», выдержанный в духе угрюмого средневекового аскетизма. В противоположность ему итальянский гуманист любуется как духовной, так и физической красотой человека, являющегося детищем благой Природы. «Какие расположения планов, построение линий, фигура и облик могут быть в действительности или в помыслах более прекрасными, нежели человеческие?» — вопрошает он[70]. Ведь не случайно античные скульпторы и живописцы, не найдя образа прекраснее человеческого, стали изображать богов в виде людей. Манетти восхищается многообразием человеческих чувств. Его радует, что человек в отличие от животных способен ценить мудрость и красоту. Его восхищает процесс познания, высоко возносящего человека. Он решительно не согласен с Иннокентием III и другими проповедниками аскетизма, для которых человек всего лишь «хрупкое, бренное и ничтожное существо». Доводы папы ему представляются «построенными на песке». Он с восторгом говорит о человеческом разуме, о силе которого свидетельствуют великие деяния и изобретения, в том числе подвиги мореплавателей, открывающих новые земли, замечательные творения зодчих, скульпторов, живописцев, историков и поэтов. Восхищает Манетти и красота мира, подвластного человеку, и творческий гений человечества, преобразующего природу. «Познавать и действовать» — вот, по словам Манетти, естественная и благородная задача человеческого рода.

В трактате Манетти гуманистическая философия бросала вызов застывшим средневековым канонам. И нет ничего удивительного в том, что испанская инквизиция внесла трактат итальянского гуманиста в индекс запрещенных книг.

Младшим современником Манетти был выдающийся гуманист Леон Баттиста Альберти (1404-1472), один из тех «универсальных людей», которыми вправе была гордиться эпоха Возрождения. Он был филологом, знатоком греческого языка, картографом, теоретиком искусства (трактаты «О живописи», «О ваянии», «О зодчестве»), архитектором, живописцем, музыкантом, поэтом, философом, особое внимание уделявшим проблемам этики («О семье», «Домострой» и др.). В отличие от многих гуманистов, писавших на латинском языке, он не пренебрегал народным итальянским языком, который он решительно вводил в культурный обиход Италии.

Как и Манетти, Л.Б. Альберти был самого высокого мнения о человеке. В диалоге «О семье» (1433-1443) он писал: «Природа, то есть бог, создала человека частично небесным и божественным, частью же самым прекрасным и благородным среди смертных... Она дала ему ум, понятливость, память и разум — свойства божественные и самые необходимые для того, чтобы исследовать, различать и понимать, чего следует избегать и к чему стремиться, дабы сохранить самого себя»[71]. Будучи порождением гармоничной природы, человек, по мнению Альберти, способен противостоять козням дисгармонической фортуны. И зло — всего лишь испорченность разума, а не естественное свойство человека. Укрепляя свой разум, человек всегда может достичь желаемого. Сила его духа огромна, и фортуна выигрывает лишь у того, кто ей покоряется. Нравственное совершенство, труд и знание помогают человеку одерживать верх над фортуной. «Не для того дает природа человеку величие разума, ума, таланта, чтобы он прозябал в покое и изнеженности. Человек рожден, чтобы быть полезным себе и не менее полезным для других... В праздности мы становимся слабыми и ничтожными. Искусство жить достигается в деяниях»[72].

В деяниях самого Л.Б. Альберти властно заявлял о себе творческий дух итальянского Возрождения. До сих пор привлекают внимание не только его литературные труды, но и построенная им церковь Сант-Андреа в Мантуе, фасад церкви Санта Мария Новелла и дворец Руччелаи во Флоренции. Его радостная апология творческого труда весьма далека от хмурой церковной догмы о труде как о наказании, ниспосланном человеку, осмелившемуся вкусить плод с древа познания.