Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать

– Да простит меня Бог, – воскликнул Крейслер, – но я готов поверить, что этот маленький серый проказник одарен разумом и происходит из рода знаменитого Кота в сапогах!

– Я знаю одно, – отвечал маэстро Абрагам, – что кот Мурр – самое потешное существо на свете, настоящий полишинель; к тому же он вежлив и благовоспитан, непритязателен и неназойлив, не то что собаки, подчас докучающие нам своими неуклюжими ласками.

– Гляжу я на этого мудрого кота, – сказал Крейслер, – и с грустью думаю о том, сколь узок и несовершенен круг наших познаний… Кто скажет, кто определит границы умственных способностей животных? У человека на всё имеются готовые ярлыки, а между тем некоторые, вернее даже, все силы природы остаются для него загадкой; он чванится своей пустой школьной премудростью, не видя ничего дальше своего носа. Разве не наклеили мы ярлык «инстинкта» на весь духовный мир животных, проявляющийся подчас неожиданнейшим образом? Хотелось бы мне получить ответ на один-единственный вопрос: совместима ли с идеей инстинкта – слепого, непроизвольного импульса – способность видеть сны? А ведь собакам, например, снятся очень яркие сны, это известно каждому, кто наблюдал спящую охотничью собаку: она видит во сне всю картину охоты, ищет, обнюхивает, перебирает ногами как будто на бегу, задыхается, обливается потом… О котах, видящих сны, мне, правда, покуда не приходилось слышать.

– Коту Мурру, – прервал друга маэстро Абрагам, – не только снятся самые живые сны, я нередко наблюдаю, как он погружается в нежные грезы, в задумчивую созерцательность, в сомнамбулический бред, в странное состояние между сном и бдением, свойственное поэтическим натурам в минуты зарождения гениальных замыслов. С недавнего времени он, впадая в такое состояние, страшно стонет и охает, – невольно является мысль, что он либо влюблен, либо сочиняет трагедию.

Крейслер звонко расхохотался и позвал:

– Так иди же сюда, мой мудрый, благонравный, остроумный, поэтический кот Мурр, давай…

Премудрый кот Мурр, проживший всего четыре года и послуживший вдохновению своего хозяина, приобрел всемирную известность, но все же он не самый узнаваемый кот мировой литературы. Пальма первенства, как хронологически, так и по охвату аудитории, безусловно, принадлежит другому коту – Коту в сапогах Шарля Перро.

Тем не менее сам кот Мурр ценил себя весьма высоко. О себе он писал так: