Литература как социальный институт: Сборник работ

На эти общие, «логические» условия формирования социологического подхода к литературе накладываются, в особенности в начальный период, ограничения, связанные со спецификой национальной истории, культуры, интеллектуальной традиции. Так, в Англии, где проблематика социального бытования литературы и выражения в литературе социальных идей оказывается – по ряду обстоятельств – актуальной гораздо раньше, чем на континенте, социальные аспекты анализа литературы разрабатываются преимущественно в рамках так называемой «культурной критики». Для последней характерно противопоставление культуры обществу (цивилизации), подчеркивание значимости традиций и сверхполномочий интеллектуальной элиты, моральная критика социальных изменений и т. п. Авторитетность представителей этого идейного направления от М. Арнольда до Р. Хогарта и Р. Уильямса вынуждены учитывать и современные английские социологи, обращающиеся к исследованию литературы.

На европейском континенте основополагающим для развития социологизирующих представлений о литературе признается влияние идей Дж. Вико, адаптированных во Франции Ж. Мишле, а в Германии – И. Г. Гердером. При этом во Франции, с ее устойчивыми традициями этатизма и социального определения национальной и личностной идентичности, социологизация подходов к исследованию литературы получила выражение в преимущественном интересе к механизмам влияния социальных институтов на литературную культуру, формам социальной организации литературной системы, социальной прагматике функционирования литературных текстов. Среди наиболее значительных фигур здесь можно отметить И. Тэна, «культурно-исторический метод» которого, наследующий «исторической школе» О. Тьерри и Ж. Мишле, получил развитие в трудах Г. Лансона и Г. Брандеса, а позднее отозвался в идеях таких представителей социологической эстетики, как Ж.-М. Гюйо и Ш. Лало. В целом для этого этапа характерен подход к литературе в традициях идущего от Ш. Монтескьё критического анализа социальных институтов, опора на «эмпирику», а позднее – на эксперимент, демонстративный утилитаризм редукции литературного к социальному. Функции общей теории выполняет при этом позитивистская философия, что сказывается на известной биологизации социального и натурализации исследуемых феноменов. Разработка методологических подходов, которые позволяли бы фиксировать рефлексивную (и институционально-специализированную) позицию исследователя, ощутимо блокируется в данной традиции жесткой закрепленностью методологических проблем познания за философской эпистемологией (фактор, кстати, определяющий и современную ситуацию во Франции; ср. название специального издания по социологии знания – «Социологическая эпистемология» («Social epistemology: A journal of knowledge, culture and policy»). Дело будущего историка дисциплины – проследить, в какой мере и в каких формах оказались эти факторы определяющими для развития французской социологии литературы ХХ в.

В Германии стимулом для выработки социологизирующих представлений о литературе явились труды И. Г. Гердера, оказавшие – через романтическую эстетику И. Г. Фихте, Ф. и А. Шлегелей – влияние на Ж. де Сталь и Л. де Бональда. Гердеровский сравнительно-исторический подход, последовательно релятивизирующий нормативные определения литературного (и культурного) материала, позволил ввести литературу в контекст культуры в целом, т. е. использовать методологический прием, богатейшие возможности которого реализуются впоследствии преимущественно герменевтикой, но, к сожалению, почти не оценены социологией литературы. Кроме того, внимание к национальной специфике, к «народной литературе» систематически тематизировало «чужой», инокультурный материал, что – в совокупности со сравнительными принципами исследования – с неизбежностью включало в определение литературы и круг внимания исследователей экстраэстетические аспекты словесности. Это, в частности, касалось моментов функционального генезиса и обусловленности литературных форм как общественных феноменов, что противостояло как классицистической апелляции к самодостаточности канона, так и позднейшей романтической идее превосходства творческого акта над его продуктом. Характерно, что именно в этой традиции ранее всего возникает понимание культурной значимости феноменов массовой и тривиальной словесности. Здесь появляются и первые ее эмпирические исследования[100].