Литература как жизнь. Том I

Англичане, когда мы приехали, насторожились: что за профессор «с прицепом»? На другой же день шекспироведы распознали в Самарине своего. Во время заседания, на глазах у всей ученой публики, Роман в клочки разорвал посмевшего сказать, будто Вольтер только тем и занимался, что, рассуждая о Шекспире, его поносил. Демонстрируя запасы эрудиции, Роман разил противника: жалко было на несчастного смотреть, но все увидели зверя матерого, знатока. Не знали англичане истинной причины яростной атаки. Нечаянно я Романа и натравил, ему на ухо сказал, что участник конференции похож на… и назвал фамилию его личного врага. Роман, не пресекая на этот раз моего мнения, сверкнул взором: «Вы правы!». И приказал: «Переводите». Полетели клочки по закоулочкам, а я лишний раз почувствовал, что значит ученость, которую и Ренэ Уэллек будет иметь в виду, составляя свою научную автобиографию в качестве ответа на вопрос, что он думает о нынешних литературных теоретиках.

«О России я знаю больше Самарина», – шутил Довер Уилсон, председательствуя на конференции в тот день, когда был поставлен самаринский доклад. Роман произнес несколько вступительных фраз, а я зачитывал текст, заранее переведенный доцентом, составительницей трехтомного словаря, Эсфирью Максимовной Медниковой, перевод участники конференции оценили аплодисментами.

Довер Уилсон действительно, в некотором смысле, знал о нашей стране больше Романа, потому что после окончания Кембриджского Университета, с началом нашей революции 905 года, оказался в границах Российской Империи, в Университете Гельсингфорса преподавал английский язык. Там же подвизался Освальд Райнер, согласно новейшим сведениям в упор расстрелявший Распутина. А что Райнер преподавал? Агент британской секретной службы владел не только английским.

Уже после нашей встречи с Уилсоном появилась его автобиография, из которой следует: собственно в России он не бывал, не ездил даже в Петербург, хотя сам же признает, что всё находилось «под боком». То были времена расцвета нашей филологии, подъем русской компаративистики и русского шекспироведения. Николай Стороженко, стажируясь в Англии, изучил и написал биографии предшественников Шекспира, и, к чести англичан, они поместили труды русского шекспироведа в своих изданиях Грина и Лоджа. Под редакцией С. А. Венгерова вышли роскошные, богато иллюстрированные пять томов Шекспира в «Библиотеке великих писателей». Глава компаративистики Веселовский уже ушел из жизни, ушел и Стороженко, но работали ученые той же школы. Однако для Уилсона их не существовало, академических связей он не установил, зато погрузился в политическую борьбу, не участвуя, но… ин-те-ре-су-ясь. Узнай я о закулисной деятельности шекспироведа, имя которого было овеяно ореолом наивысшей авторитетности и непредвзятости, что стал бы я думать?

Испытал бы удар по моим представлениям о чистой науке, но задним числом не стану измерять силы удара. Даже скрытая служба советолога Симмонса, когда он стажировался в ИМЛИ, не приходила мне в голову, я не думал, работая с ним, точнее, не хотел думать, что в международном мире всё с двойным дном: без подъемных – никуда. Подъемные не нужны были Герцену, он печатался за свой счет и придерживался собственных мнений, объясняя: «Деньги – сила». Довер Уилсон и его соотечественники ехали к нам литературоведами, писателями, но все «в штатском»: деньги, как и в наши дни, давали под разведывательную деятельность. Один английский автор, писатель-фантаст, а также историк Октябрьской революции отмечает, что «Ласточки и амазонки» Артура Рэнсома, книжка о борьбе добра и зла, ставшая классикой английской детской литературы, ещё не занимала воображения корреспондента лондонской газеты «Дейли Ньюз». А что же его занимало? «Он старался передать безумие творившегося в Петрограде»[181]. Подобно Рэнсому, изучавшему русские сказки, зарубежные наблюдатели, что называется, любили нашу культуру и литературу, но преследовали и побочные цели, о чем со временем поведали вполне откровенно. Чистосердечные признания любителей русской культуры были разбросаны по их автобиографиям и биографиям, теперь все собрано в книге, американский автор которой развивает тезис: засылаемые способствовали революции в России, стараясь не переусердствовать и не дать революционной волне выплеснуться за пределы нашей страны, – противодействовали мировой революции[182].