Литература как жизнь. Том II

Прежде чем говорить, необходимо условиться, о чем пойдет речь, о каком писателе. Мне кажется, это необходимо ради ясности. При том, что Набокова у нас широко читают, все же нельзя сказать, что уже сложился некий общественный его облик, как это было у нас, скажем, с Эрнестом Хемингуэем, о котором в какой-то момент, на рубеже 60 – 70-х годов, общепринятое представление сложилось и к этому представлению можно было апеллировать как угодно, критически или апологетически: о чем идет речь, понимали все, хотя и не всегда принимали сказанное. Образ Набокова в такой же мере пока не сложился, поэтому, обозначая исходные условия дальнейшего разговора, я дам о нем как бы словарную справку, вроде из Большой литературной энциклопедии, которой у нас еще нет. Это не значит, что в данной «справке» сказано все, что нужно, и все – верно. Просто пусть читатель учтет, что я имею в виду, когда произношу это имя – Набоков.

* * *

Владимир Владимирович Набоков (1899, Петербург – 1977, Монтерей, Швейцария) – русско-американский писатель, занесенный в американские литературные справочники как «американский писатель русского происхождения». Девять романов им были написаны по-русски, восемь по– английски, некоторые свои произведения он сам перевел соответственно на русский и на английский язык.

Эмигрировал из Крыма в 1919 г., три года учился в Кембридже, где получил университетский диплом[302]. Печататься начал еще в России, но в литературу вошел как собственно эмигрантский писатель, когда жил в Берлине (1922 – 1937), в Париже (1937 – 1940) и писал исключительно по– русски под псевдонимом В. Сирин, т. е. Райская Птица. Тогда появились его основные произведения – «Защита Лужина», «Камера обскура», «Дар», «Приглашение на казнь», романы экзистенциалистского толка, изображающие абсурдность мира, покинутость человека, его задавленность обществом и государством.

В 1940 г. Набоков переехал в США и получил американское гражданство. При поддержке известного американского слависта Марка Слонима, на сестре которого был женат, он стал преподавать русский язык и литературу первоначально на курсах, затем в колледже и, наконец, в университете Корнелла (г. Итака, штат Нью-Йорк)[303]. Незавидное, неустроенное положение Набокова тех лет отразилось в написанном уже по-английски романе «Пнин» (1957); вообще с тех пор он писал по-английски.

В 1955 г. им был опубликован, в свою очередь по-английски, роман «Лолита» – о любви университетского профессора и «нимфетки», двенадцатилетней девочки; скандальный и коммерческий успех этой книги возник не сразу, а лишь несколько лет спустя благодаря восторженному отзыву Грэма Грина. После этого Набоков обрел возможность полностью заняться литературным творчеством и в 1960 г. переехал в Швейцарию, где провел последние семнадцать лет своей жизни, оставаясь американским подданным.

Основная тема и основной персонаж Набокова – это обделенный судьбой гедонист, человек, умеющий и желающий наслаждаться жизнью, но лишенный силой обстоятельств возможности осуществить свое предназначение. Проза Набокова, в особенности зрелая, несет на себе отчетливый оттенок так называемого интеллектуализма: представляет собой род сложной, многозначительной умственной игры. Манера Набокова воздействовала не только на наших, но и на американских писателей.

Слава сделала Набокова фигурой легендарной, что повело к целому ряду преувеличений в его биографии, как бы переписанной задним числом: завышается и аристократизм его происхождения, в сущности полубуржуазного[304], и его ученая степень (он был не профессором, а только доцентом), и успех его лекций, которые иногда посещали всего несколько человек, и точность его переводов русской классики, подвергавшиеся в свое время авторитетному критическому разбору. Ему прощаются все недостатки, прежде всего неистребимое высокомерие, проявлявшееся как в жизни, так и в творчестве.

Набоков – фигура, несомненно, влиятельная и столь же несомненно принадлежащая как русской, так и американской культуре. Творчество Набокова внесло некий русский элемент в американскую литературу XX века, это осуществилось благодаря тому, что совершенно русский человек в совершенстве, как родным, владел английским языком. В представлении американцев Набоков присоединился к сонму русских классиков, которые уже были им известны еще с конца прошлого столетия, хотя, разумеется, по своему духу и направленности набоковское творчество принципиально отличается от проникнутой состраданием к человеку литературы Толстого – Чехова, место сострадания у Набокова занимает холодное презрение, в том числе к самому себе, к своему герою, как правило, автобиографическому.