Литература мятежного века

Мы долго жили в розовом тумане относительно развития современного мира и человека в нем. Поэтому или бездумно преклонялись перед "цивилизованным Западом" либо с порога отвергали чужой опыт и знания, высокомерно третируя то, что было очевидно для честных и мыслящих писателей и мыслителей. Многовато, как теперь видим, списывалось на "забугорную" пропаганду, забывая о том, что сущность любой политики состоит в умении выдавать желаемое за действительное, а отнюдь не за истинное, настоящее... Нашему читателю хорошо известны произведения французского писателя Альбера Камю "Чужой", "Падение", "Посторонний", "Чума". Это сложная и противоречивая фигура. С одной стороны, участник французского Сопротивления в годы Второй мировой войны и страстный обличитель язв буржуазного общества, а с другой антикоммунист. В то же время он за правдивость в искусстве, за гражданскую ответственность художника. В лекции "Художник и его время", прочитанной в Упсальском университете по случаю присуждения ему Нобелевской премии, он говорил об искусстве и обществе, о художнике и свободе творчества, о связи искусства с действительностью. Искусство для искусства - это забава одинокого художника, поистине искусственное искусство, лишенное естественности. "Его логическое завершение - салонное искусство чисто формальное, которое кормится претенциозностью и абстракциями и приводит к разрушению всякой реальности". Меж тем настоящее искусство "обязывает художника не отстраняться от мира, оно подчиняет его правде (...) И каковы бы ни были наши личные слабости, благородство нашего ремесла всегда будет уходить корнями в два нелегко выполнимых обязательства: отказ от лжи и сопротивление угнетению". Разве не так? Писатель стремился быть правдивым и честным. Его главное сочинение "Чума", принесшее ему всемирную известность, тому свидетельство. Здесь более отчетливо, чем в других его сочинениях, звучит мотив протеста: "Нужно быть умалишенным, слепым или негодяем, чтобы смириться с чумой", над миром "постоянно висит зараза чумы". Писатель испытывал "великий гнев, охватывающий человека при виде мучений, которые терзают людей". Мир, в котором я живу, неустанно повторял он, "вызывает у меня отвращение, но я чувствую себя заодно со всеми в нем страждущими". Более того: "Есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их", "Все, что возвышает жизнь, увеличивает одновременно ее нелепость"... Разные, нередко взаимоисключающие мотивы, взаимопроникаясь, вели писателя и философа к выводу - жизнь в высшей степени нелепа, весь мир царство абсурда, доведенное до крайней степени. Он честно и открыто говорил и верил в это, объявив царство абсурда вселенским злом. Он задыхался в атмосфере лжи, предательства и мизантропии, от которых в свое время так ревниво "защищал" нас Александр Чаковский.

Скептик и интеллектуальный бунтовщик, Камю нам несравненно ближе нынешних наших "общечеловеков", у которых "ни назади, ни впереди нет ничего, кроме умственного и нравственного декольте" (Салтыков-Щедрин). Так мы еще раз убеждаемся в том, что переоценка культурных ценностей наступает в процессе глубокого и разностороннего осмысления основ социальной действительности.

Искусство живет не для тех, кто стремится найти в нем себя, а для тех, кто забывает себя в нем. Стало быть, нельзя уклониться от проблемы эстетических взглядов общества. Обрушившаяся на страну лавина жестокости, бездуховности и насилия, безусловно, оказала воздействие на понижение нравственного уровня и культуры определенной категории людей, особенно на часть молодежи с неокрепшей психикой, предрасположенной к проявлению низменных инстинктов; тем не менее она не смогла кардинально изменить художественные вкусы большинства наших соотечественников.

Потребность действия, сопротивления, вызванные резким ухудшением условий жизни и культурного климата, оттеснили на второй план художественные потребности, однако не заглушили их, а, напротив, обострили, придав им более определенный социально-политический характер. Произошел отбор духовных ценностей, тех явлений искусства, которые наиболее соответствуют задачам времени и внутреннему настрою человека. Современник напрочь отверг литературные поделки "перестроечного" десятилетия и обратил свои взоры к изящной словесности глубокой мысли, большого чувства и высокого художественного мастерства - к Пушкину и Гоголю, Тургеневу и Л. Толстому, Достоевскому и Шолохову... Высокое дыхание классики согревает душу соотечественника всем существом своего жизнеощущения и здоровой чувственности, ликующей интонацией родного пейзажа.