Литература мятежного века

Вы послушайте
Новый вольный сказ,
Новый вольный сказ
Про житье у нас.

Первый сказ о том,

Что давно было.
А второй — про то,
Что сейчас всплыло.

«Песнь о великом походе» вобрала в свою сюжетную канву главнейшие события почти двух веков. Здесь мы имеем пример счастливого слияния поэтического «я» с миллионными массами. Устами певца как бы ведут сказание непосредственные участники далекой и близкой истории, цепочка описываемых событий тянется от деяний Петра Великого и его сподвижника Лефорта до сражений красных питерцев под Лиговым, до боев революционных полков с Калединым, Колчаком и Врангелем. Источник творчества подлинного художника в народе.

Если мы сопоставим «Песнь о великом походе» с лермонтовской «Песней про царя Ивана Васильевича…», то найдем много общего в их манере сказывать, в их словесных узорах, поражающих своей народностью и строгостью отбора устно-поэтических традиционных образов. Не случайно современник Лермонтова Н. А. Бестужев в письме к брату из Петровского завода 4 июля 1838 г. отмечал, что главное достоинство «Песни про царя Ивана Васильевича…» состоит в умении поэта «передавать народность и ее историю».15

На первой же странице есенинского сказа склад и слог отчетливо выявляют колорит образного живого просторечия: «непутевый дяк», «стал быть», «уж и как у нас, ребята». При этом просторечие нигде не питается словами и оборотами, стоящими за чертой литературного языка и общедоступности; это именно живой разговорный народный язык с его неисчерпаемыми словообразованиями, с его веселыми интонациями, сразу придающими и отдельному слову, и всей строке, и целой фразе «лица необщее выражение».

И тут поэту приходит на помощь животворное просторечие с его неисчерпаемостью словообразования, с его незатасканными оборотами, веселыми интонациями, сразу придающими и отдельному слову, и всей строке, и целой фразе «лица необщее выражение». В контексте сказа так уместны «миляги», «тараканы, сверчки запечные», «дрохва (дрофа) подбитая». Или: «По Тверской-Ямской под дугою вбряк», «И навек задрал лапти кверху дьяк», «У него, знать, в жисть не болят бока». Здесь народный говор, просеянный сквозь сердце поэта и его чуткий слух, предстает перед нами во всем своем цветении. Как умельцы сталевары сплавливают воедино разные металлы, чтобы затем получать новые марки, так и поэт-сказатель разнородные, на первый и неискушенный взгляд, словесные и стилевые породы превращает пламенем художественного дарования в нечто однородное и уже незабываемое, не подлежащее пересмотру и переделке:

У Петра был двор,
На дворе был кол,
На колу — мочало.
Это только, ребята,
Начало.

С подлинно артистическим мастерством ввел поэт в свою эпопею чисто сказочный традиционный зачин. Прозаическая строка, взятая целиком из сказки, как бы заново родилась на свет и зазвучала совсем по-другому. Привитая к необычному для нее строю, она хорошо прижилась, как приживается привитая умелой рукой садовника веточка культурного садового растения к дичку. Прижилась, пошла в рост, зацвела и принесла плоды.

А рядом с ней на том же дичке опушилась зеленой листвой и другая ветвь — на этот раз принесенная из былинного сада-виноградника:

Ой, суров наш царь,
Алексеич Петр.
Он в единый дух
Ведро пива пьет.

Пивное ведро изготовлено здесь из того же злата-серебра, из которого певцы-былинники во времена давние ковали винные медовые чаши для святорусских богатырей, чаши вместимостью в полтора ведра и больше.

Курит — дым идет
На три сажени…

И вот к богатырскому дыму с непобедимой заставы уже льнет дым костров красных партизан. В речь и образы, осветленные и проверенные временем, врывается голос новой эпохи, голос рабоче-крестьянских масс, пришедших в невиданное.

В напевно-величавый гуслярский лад вплетается стремительная частушка XX века с ее торопливо-лихорадочным ритмом, имеющим что-то общее со стуком станка, с рокотом мотора, с бегом машины.

Ах, рыбки мои,
Мелки косточки,
Вы, крестьянские ребята,
Подросточки.

Ни наготой вас не взять,

Ни рязанами,
Вы гольем пошли гулять
С партизанами.

Ритмы разных исторических эпох могут слиться в единое художественное целое, воплотиться в самобытном неповторяемом произведении, если художник стоит вровень со своим веком, если миропонимание и мироощущение его озарено передовыми идеями времени.