Литература мятежного века

О многом говорит и рост зарубежных изданий. Так, к книгам, переведенных на иностранные языки только в период между I и II съездами прибавилось 330 новых имен. За десять же послевоенных лет уже произведения более 900 авторов вышли в свет на 42 языках. Далее. В 1951 году, по не полным данным, осуществлено за границей 1513 изданий, в 1953 году — 1846, а всего за период с 1945 по 1957 год — 14767. В том числе 339 А. Н. Толстого на 29 языках, 222 издания В. Маяковского на 24 языках, 220 М. Шолохова на 32 языках, 155 Н. Островского на 36 языках… Добавим к этому, что до 1957 года издано 2518 книг на 48 иностранных языках Максима Горького.43 Возрастающая популярность отечественной изящной словесности в странах мира позволила Константину Федину заявить на Втором съезде писателей СССР (1954 г.): «Было время, когда задавался вопрос: «Советская литература — что это такое?» Теперь нет в мире книжной лавки, где каждый день не задавался бы продавцу другой вопрос: «А что у Вас есть из советской литературы»».44

Михаил Шолохов на открытии Второго съезда писателей РСФСР (1965 г.) скажет: «Пусть величественный путь, пройденный за полстолетия советской литературой, и в частности одним из головных ее отрядов — литературой русской, предстанет перед нашими глазами сегодня, когда мы сообща думаем о завтрашнем дне искусства. У нас за плечами огромное богатство. У нас есть чем гордиться, есть что противопоставить крикливому, но бесплодному абстракционизму. И хотя мы видим, как много еще предстоит нам сделать, чтобы оправдать доверие народа, хотя по большому счету мы еще недовольны своей работой, нам все же никогда не следует забывать, сколько внесено нашей литературой в духовную сокровищницу человечества, как велик и неоспорим ее авторитет во всем мире». Между тем, триумфальное шествие ее по миру продолжалось. В 1954–1980 годах зарегистрировано 2113 иностранных изданий книг М. Горького, 563 — М. Шолохова, 485 — А. Толстого, 269 — К. Симонова, 192 — Л. Леонова, 153 — А. Фадеева, 121 — К. Федина, 94 — Ю. Бондарева, 44 — В. Шукшина, 12 — П. Проскурина.

Среди огромного количества отзывов зарубежных художников слова и ученых на первом месте стоит творчество Шолохова. И это естественно — гений никого не оставляет равнодушным.

В Шолохове, по словам крупнейшего английского писателя Джека Линдсея, чувствовалось, что новая, революционная литература провозгласила себя наследницей высокий традиций русских классиков и классиков мировой литературы. Вместе с тем, «возникнув вместе с грандиозными событиями, она оказалась способной показать людей, прорывающихся сквозь классовые барьеры и закладывающих основы социалистической культуры».45 Так считают, такого мнения придерживаются истинные мастера искусства всей планеты. Как и простые зарубежные читатели.

Вот один из многочисленных примеров. В 1957 году польский еженедельник «Трибуна литератски» опубликовал ответы на анкету о любимом писателе. Оказалось, что во главе списка со значительным перевесом голосов — их число превышает количество голосов, отданных трилогии Сенкевича! — стоит «Тихий Дон» Шолохова (часто называется также «Поднятая целина»). За ним следует «Война и мир» Толстого. «Мощная тематика, красочная и буйная фабула, широкий и выразительный общественно-исторический фон, сильные чувства, глубокие моральные конфликты, раскрывающиеся в драматические моменты истории и решаемые с глубоко гуманных позиций, — продолжает «Трибуна литератски», — вот что нравится в подавляющем большинстве польскому читателю… Первое место «Тихого Дона» — не случайно, ибо подтверждается именем Шолохова, стоящим впереди всех названных в анкете авторов».46

Таких суждений-оценок, включая имена крупнейших писателей всех континентов великое множество. Приведем еще одно. По убеждению авторитетного японского прозаика Хироси Нома, со времен Фтабатея ни одна другая литература не оказывала на художественное развитие Японии такого влияния, какое оказывала и оказывает русская и советская литература. При этом особый акцент он делает на мировом значении творчества Шолохова, которому специально посвятил большую статью. Настоящее знакомство японцев с Шолоховым, отмечает Хироси Нома, произошло после войны. «В 50-е годы «Тихий Дон» стал в нашей стране настоящей сенсацией, молодежь зачитывала эту книгу до дыр. Для студенчества тех лет Шолохов и его герои были подлинными кумирами. Повсюду под влиянием «Тихого Дона» возникали клубы любителей советской литературы, кружки русских песен. В такой атмосфере послевоенной Японии, с трудом оправившейся после четырех десятилетий физического и духовного террора милитаристов, книги Шолохова стали свежим ветром, который донес до нас правду о Советской стране и ее мужественных людях. Творчество этого гиганта XX века оказало определяющее влияние на многих наших писателей и деятелей театра, особенно левого направления».47