Литература ONLINE (сборник)

Записывая этот разговор в свой тайный дневник, я понял: несмотря на то, что исход этого разговора пополнил копилку моих великих разочарований, и мне пришлось уехать назад, так и не обретя Учителя, – дальний путь, проделанный мной ради встречи с этим человеком, нельзя, конечно же, считать напрасным.

Про день рождения

Когда-то мне нравились маевтические беседы с хитроумным Сократом, прогулки по Ликею с Аристотелем и споры о характерах людских с Теофрастом, но потом всё это мне наскучило. Мне стало казаться, что люди слишком много совершают ошибок, слишком медленно умнеют и слишком мало учитывают опыт уже умерших – в большинстве своём они откровенно скучны.

В Россию я впервые приехал вместе с Дени Дидро, который надеялся с помощью просвещённой Екатерины Великой переиздать и дополнить свою знаменитую энциклопедию. И так же, как и он, был порядком разочарован: императрицу, как и следовало ожидать, куда больше волновал её самозваный муж, маркиз де Пугачёфф, чем труд жизни моего несчастного стареющего попутчика…

Потом я как-то ещё заглянул в эти края вместе с любопытным Уэллсом, чтобы взглянуть на картавого кремлёвского мечтателя, и вновь был разочарован: этот блестящий теоретик на практике оказался сторонником террора, считая, что только насилием можно подарить людям счастье: совсем не оригинально, я ему говорил… А вот к Сталину я не поехал, хотя Рудольф Мессер меня уговаривал. И зря: до сих пор жалею. Гениальная Лени Рифеншталь как раз в то время снимала очередной фильм о Германии, и мне показалось, что посмотреть на это куда интереснее… Я тоже иногда совершаю ошибки.

А вот сегодня я пресытился великими мира сего, считающими, что они вершат Историю. Я не выдерживаю: начинаю им хамить. Говорил ведь я Саддаму Хусейну, что он плохо кончит… Думаете, поверил? Как же! Поэтому в последнее время я предпочитаю сборища простые, так сказать домашние. По-простому, без затей, покурить марихуану со старыми хиппи в Сан-Франциско, попить пиво на берегу Кэм в старой доброй Англии, погулять в древнем Херсонесе, вспоминая молодость. Или вот – подивиться в Екатеринбурге на памятник благодарных горожан лютому генералу-заводчику де Геннину да Василию Татищеву, который когда-то этих самых горожан лично пытал в застенках, а русских попов заставлял открывать ему тайны исповеди. Времена изменились, и простые, обыкновенные люди стали мне ближе, роднее. Мне ли судить их? Они – нынешние – предпочитают не творить Историю, не мечтать о переустройстве мира – и этим-то мне и симпатичны: зная многое, а еще большего не зная и не желая знать, они предпочитают просто жить, как и я сейчас – и в этом мы похожи. Вот сейчас, в том самом городе, где стоит этот памятник, мы пьём в компании глинтвейн и водку на дне рождения у девушки по имени Наташа, болтаем о всяких пустяках, никуда не торопясь, при этом не забывая о том, что каждый из нас – это тоже целый мир. А куда торопиться? Всё уже решено: моя вечность подходит к концу вместе с их вечностью и я уже не мерю себя судьбами великих: мы все на равных сегодня, мы все скоро умрем. Но перед этим ещё успеем понаслаждаться этой жизнью. Глинтвейн ещё есть. Нальём и выпьем! А потом снова нальём…

Как-то в Гефсиманском саду один молодой человек мне сказал: «Смерти нет, и мы ещё обязательно встретимся». Я ему не поверил тогда, а вот сейчас верю. Верю, что вновь будет мир, населённый людьми, и будет в этом мире город, похожий на Екатеринбург, и будет месяц, похожий на ноябрь… И там будет снег на улицах, и будет горячий глинтвейн в хорошей компании, и будет Наташа, у которой день рождения.

И мы обязательно там встретимся.

Про разбитое зеркало

1

…Придя домой, она выпила из початой бутылки полстакана вина, а потом разревелась и швырнула стакан об стену, но промазала: он ударил в самый угол старинного зеркала, доставшегося ей от бабушки, и зеркало пересекла трещина.

Наутро, глядя на своё отражение, она закрыла трещину ленточкой, розовенькой, чтоб было непохоже, что в доме кто-то умер, напротив – приняла решение, чтобы кто-то родился. И с цветом угадала: родилась девочка.