Литература родного края

Нелегко вырубать брёвна из льда. Но Колька, Наташа и несколько ребят так же, как и взрослые, трудились без устали.

Мальчики были с улицы, где когда-то жил Колька. Он с ними заранее договорился.

Один из них — Вася, самый маленький, восторженно воскликнул:

— Мы сделаем столько, столько — здорово сделаем!

Настроение у всех было приподнятое. К этому располагала и ясная морозная погода, и большое количество людей, добровольно пришедших на субботник.

Работами распоряжался Глеб Костюченко. Он успевал побывать во многих местах. Одному даст совет, другого отругает, третьего шуткой подбодрит.

Только и слышно было:

— Глеб Дмитриевич! Товарищ Костюченко!

Другой бы изнервничался, сбился с ног и вскоре вышел бы из строя. А матрос словно окунулся в родную стихию и, ни секунды не отдыхая, трудился напряжённо и радостно.

— Флотцы, а флотцы, — кричал он рабочим лесопильного завода так громко, что за версту было слышно, — флотцы, ни одного брёвнышка не оставим Волге-матушке, всё — госпиталям и пекарням!

«Флотцы» так же шутливо отвечали:

— Есть, товарищ капитан!

— Что вы, братцы, да какой я капитан? — подмигивал матрос и отодвигал бескозырку почти на самый затылок, вызывая восхищение мальчишек, из которых не один ломал себе голову, каким образом держится у Глеба головной убор.

В душе, понятно, Глеб был весьма польщён тем высоким званием, которое ему присвоил народ.

Один из рабочих с наивной серьёзностью спросил:

— Удивляюсь, как у вас, товарищ моряк, уши не мёрзнут.

— Военная тайна, браток, но по секрету могу сказать: снегом растираю...

...Матрос подошёл к ребятам. Он весело поздоровался с ними: «Здоровы, молодцы» — и, заметив, что Наташа никак не может попасть топором в одно и то же место, сказал:

— Дорогу старому дровосеку. Погоди-ка, Наташа, отойди в сторону, — он решительно взял у неё топор и легко, словно играя, отбил лёд с одной стороны бревна. После этого, быстро постукивая топором, обошёл вторую сторону, подсунул лом, и бревно с сухим треском выкатилось изо льда.

— Так держать! — скомандовал он и, нахлобучив одному, другому шапки на лоб, пошёл к красноармейцам.

Колька трудился изо всех сил. Несмотря на холод, на лице у него выступили капельки пота.

Приведённые им Миша и Боря освоились с делом. Хуже было с Васей. Маленького роста, с заострённым от недоедания лицом, он очень скоро уставал, тяжело дышал. Видя, как Борис, высокий, худощавый, почти безотрывно отбивал брёвна, а Миша, белобрысый паренёк, одетый в материнское, широкое в плечах, пальто, с залихватским видом при каждом ударе топора ухал и даже сбросил матерчатые рваные рукавицы, — видя всё это, Вася тяжело переживал своё отставание. Он часто дышал на замёрзшие пальцы и с горечью признавался:

— Ничего не получается!

Колька его успокаивал:

— Пойдёт, увидишь, Вася, наловчишься!

— Верно, верно, — пряча волосы под старый шерстяной платок, поддерживала его Наташа. После того, как вырубили около двадцати брёвен, Колька объявил перерыв, и усталые, но довольные ребята присели отдохнуть.

Самые приятные минуты. Можно беззаботно, с чувством заслуженного отдыха, немножко поболтать и повеселиться.

Мальчики разговорились. Вася был очень удручён своими неудачами. Борис решил подбодрить его. Терпеливо и настойчиво поучал он молчавшего мальчика:

— Не унывай, чего нос повесил? Ну вначале ни тпру ни ну.

Не пошло — эка беда. Стал бы я нос вешать! Ты послушай меня, Васька. Не бойся ты топора: вцепись в него покрепче, приподними, нацелься, да как жахни во всю силу. Бревно напополам. Ей-богу, сразу напополам.

Борис схватил топор и проделал три-четыре взмаха в воздухе.

— Видел? То-то же. А ну, повтори, хлопче, да смелее!

Маленький Вася, следуя его примеру, схватил топор и изо всех сил ударил в стоявшую чурку. Та разлетелась, как расколотый орех.

Все ахнули, особенно были потрясены Вася и его учитель Борис.

Колька осмотрел топоры. У Миши он притупился. Колька взял его и с укоризной покачал головой:

— И что ты, Мишка, всё ухаешь да ухаешь... Как филин какой. Мог бы и полегче, топоры-то чужие, возвращать придётся.

Он развернул свёрток, лежавший около бревна, достал осёлок[25] и стал затачивать лезвие топора. Сразу посыпались советы.

— Наискось давай, честное слово, наискось, — клялся Борис и бил себя руками в грудь.

— Поплюй на осёлок, да не жалей, слышь, что говорят! — оживился Вася, почувствовавший себя после своего могучего удара не последним в этой группе.

— Ты бы, Коля, сверху вниз, — признавая свою вину, осторожно говорил Миша и даже приподнялся на носки, показывая, как следует точить.

— Не слушай его, хлопче! — надрывался Борис. — Ты, Мишка, не лезь, испортил, так не суйся. Давай, Колька, наискось, честное слово, наискось.

В эту ответственную минуту на берегу появился Генка.

Заметив Кольку в окружении товарищей, он напустил на себя храбрый и независимый вид.

Приход его был отмечен взрывом возгласов:

— Минор идёт, ишь, как форсит.

— Плывёт, как лодочка, — шумели друзья Кольки.