Литературная Газета 6247 ( № 43 2009)

Беседовала Ирина ОРЛОВА

21.10.2009 12:30:51 — Игорь Оськин пишет:

Безработица не растет — это плохо?

"Не высвобождается избыточная, ненужная занятость, а последствия кризиса распределяются на всё работающее население. Это с точки зрения модернизации очень плохо" — так считает автор. На этих словах я подскочил: вот те раз! Открытым текстом: Человек человеку волк. Принцип либерастов. __________________ Думаю, что нацлидер и преемник заботятся не столько о народе, сколько об электорате. Вертикаль власти для того и создана, чтобы саму себя стабилизировать. Глядишь и проскочим кризис и будем дальше жить "в честной бедности своей"

Что немцу хорошо…

Новейшая история

Что немцу хорошо…

КНИЖНЫЙ РЯД

В.Н. Шульгин. Об остзейском вопросе. — СПб.: Нестор история, 2009. — 158 с.

По мысли автора важнейшим обстоятельством отечественной истории было противостояние двух консервативных элит — свободной и официально-идеологической. Свободный, самобытный, творческий консерватизм Пушкина, Карамзина, Жуковского, Тютчева, опирающийся на особенности и творческие силы русского народа, противостоял слепому охранительному консерватизму Бенкендорфа, Дубельта, Корфа, Шувалова, для которых русский народ был лишь объектом управления и принуждения.

Даже из простого перечисления фамилий становится ясно, что бюрократический консерватизм во многом был связан с остзейцами — прибалтийскими немцами, которых после Петра I стало непропорционально много в верхах российского общества. Автор недаром ставит эпиграфом к своему труду цитату из русского мыслителя Ю.Ф. Самарина, автора знаменитых «Писем из Риги»: «Мне кажется, Россия присоединена к Остзейскому краю и постепенно завоёвывается остзейцами» (1848).

При этом Шульгин не впадает в избыточную конспирологию, преувеличение «немецкого засилья» и огульную критику служивших в России немцев. «Известно, что ряд русских военных, политических и общественных деятелей, имевших немецкие корни, стали действительными русскими патриотами и государственниками», — отмечает он.

Однако для него очевидно: «Консерваторы-самобытники боролись против официального охранительства, которое в стремлении к механической консервации отжившей бюрократически-абсолютистской системы естественным для себя образом опиралось на служилых остзейцев, не понимавших «русской идеи». Как замечал ещё Вяземский, даже лучшие из немецких чиновников «любят своё министерство, свой департамент, в котором для них и заключается Россия — Россия мундирная, чиновническая, административная». А Н. Тургенев как-то заметил, что нерусский губернатор стал на деле главнейшим тормозом преобразований и «помешал распространению цивилизации в России». Они служат только царям, «интересы же страны, куда они явились за богатством и почестями, их ничуть не заботят».

По убеждению автора книги об остзейском вопросе в русской истории «монархическая власть, не желая ориентироваться на свободный консерватизм русских самобытников, явилась своим собственным могильщиком». То есть 1917 год стал естественным и закономерным итогом такой политики.

Олег КОСТИН

Будем корнукопианцами!

Новейшая история

Будем корнукопианцами!

КНИЖНЫЙ РЯД

Остальский А. Нефть : чудовище и сокровище. — СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2009. — 255 с.

Книга начинается вполне апокалипсическими фантазиями о том страшном дне, когда человечество, «допрыгавшись», останется без единого грамма нефти. Замолкнут в небе двигатели самолётов, уткнутся в кюветы автомобили и даже пластмассовые сиденья унитазов, и целлофановые пакеты производить уже будет невозможно. Ведь они — продукты химической промышленности, использующей в качестве сырья «маслянистую жидкость с запахом серы». А деревянных сидений на всех не напасёшься…

Да и еды на осиротевшей без нефти планете, как уверяет автор, едва-едва хватит на миллиард (уж не золотой ли?) её жителей. Но и этот миллиард, согласно приведённой в книге «теории Олдувая», вернётся в каменный век, где правилом хорошего тона станет зажарить соседа на ужин, предварительно раскроив ему череп. Страшно?! Лично я странице этак к пятой хотел уже припомнить изречение яснополянского старца о том, что «он пугает, а мне не страшно», но предусмотрительный Андрей Остальский чёрным по белому пояснил мне и прочим скептикам, что мы либо полные пофигисты, либо корнукопианцы. Если кто вдруг не знает, последние — это люди, верящие в то, что человечество так или иначе выкрутится из любой неприятности. Даже такой, как конец нефти.

Впрочем, ко второй части книги Остальский отказался от попыток затмить «короля ужасов» Стивена Кинга и стал примерять на себя более скромную роль популяризатора «её величества Нефти» и связанных с ней историй, домыслов и околонаучных гипотез.