Литературная Газета 6252 ( № 48 2009)

Ценности «Святой Руси», таким образом, присутствуют скорее в качестве тоски по идеалу, а в жизни мы чаще наблюдаем их противоположность.

Это же касается и очень многих иных характеристик русской нации в наши дни. Как показывают специальные исследования, сегодняшние россияне очень бедны «сверхидеями», подсознанием, «подкоркой коллективного бессознательного», выражаясь языком немецкого философа ХХ века Карла Юнга. Они очень прагматичны, сориентированы на практические формы жизненного успеха. И если в нашем обществе всё-таки есть поддерживающие мобилизацию ценности, то они требуют каких-то особых изысканий, недоступных для классической социологии.

Что касается идеи русской духовности – нынешняя генерация россиян очень сильно дистанцирована от традиционной русской культуры. Эта культура осталась частью «наследия прошлого». Наши соотечественники сегодня смотрят на неё примерно так же, как современные греки – на развалины антич­ных Афин. То есть это нечто, что уже ушло и никоим образом не затрагивает нынешнюю жизнь.

Следуя мудрости «узнавать дерево по плодам его», оценим культурное состояние нашего общества по изуродованным и фактически уничтоженным историческим городам страны, по содержанию основных телеканалов, по проникшей во все поры общества попсе, по тому, какие здания возводят представители новой генерации русских, как они себя держат, что читают и на каком языке говорят.

ДВА ЛОЖНЫХ МИФА

Мнимая традиционность русских сегодня служит основой сразу для двух, внешне противоположных, мифов, но оба не выдерживают критики при внимательном рассмотрении.

С одной стороны, некоторые либеральные исследователи пытаются увидеть в современном плачевном положении жителей России усиление антидемократических, деспотических черт политической системы – последствия дурного русского характера. Возникает контрмиф о народе, который является источником собственных бед, неким объективным фактором, который вызывает неудачи любой реформы. Народ объявляется беспробудным пьяницей, варваром, которому недоступны ценности цивилизации, дух предпринимательства, трудолюбие. Отмечается при этом, что «феномен современного западничества отягощён деструктивным комплексом, в основе которого лежит резкое неприятие российской действительности». Надо ли говорить о злостной недобросовестности мифа?

С другой стороны, представители нашей патриотической общественности с самыми, вероятно, лучшими намерениями призывают нас вернуться к патриархальному образу жизни, земледелию, многодетным семьям, православной духовности и коллективизму, ошибочно полагая, что эти ценности сохранили свою актуальность в стране, почти бесповоротно порвавшей уже со своими традициями и историей. Однако цитировавшееся выше исследование показало, что такие русские мифы, как «для русского человека важно не материальное преуспеяние, не карьера, а жизнь по правде и справедливости», «русский человек стремится делать добро не только для себя, а для всего человечества», «русский человек не может не быть честным», «русские честнее других народов», являются в современной России ценностями лишь традиционалистского сегмента общества, который стремительно сокращается.

ЦЕРКОВЬ СПАСЁТ?

Много говорится про объединяющую роль православия, которая может превратить наше общество в дееспособную нацию. С одной стороны, это так. Более того, РПЦ как организация, общественный институт в последнее время демонстрирует активность, которой могут позавидовать другие институты российского государства.

Трудно переоценить роль РПЦ в поддержании единства и национальной идентичности русских, но рассчитывать на православие как институт возрождения традиционной русской духовности всё же не приходится.

Желающих окропиться «крещен­ской водой», отстояв часовую очередь, или приложиться к мощам того или иного святителя у нас полным-полно, но вот с заповедью «возлюби ближнего своего» что-то никак не получается. Всем нам известны люди с высокой христианской моралью, но их слишком мало в общем потоке.

Как показали результаты исследования «Базовые ценности», формально отождествляющих себя с православием верующих можно разделить на «старых» и «новых». И если «старые православные» сохраняют в себе соборно-коллективистский менталитет, в чём-то, правда, очень сходный с советской традицией, то «новые православные» – это в основном носители индивидуалистического типа сознания, ориентированные на индивидуальный успех и, по-видимому, на индивидуальное спасение души. Для современных новорусских консерваторов характерны прагматизация и рационализация сознания, достаточно ироничное и секуляризованное отношение к религии, а их коллективизм основан скорее на корпоративистской этике, чем на сакральной соборности.