Литературная Газета 6255 ( № 51 2009)

Не отпускает Элиста,

Моя вторая половина!

Так и живу, так и пою

Меж взрослой мудростью и детством.

И сыновьям любовь свою

К дороге передам в наследство.

***

Приноровиться к бегу иноходца

Пока никак в седле не удаётся.

Что иноходец! Сердце у любимой –

Вот норов у кого неукротимый!

Пусть кровь у иноходца молодая –

В конце концов с конём я совладаю.

Куда поскачет сердце молодое,

Само не знает. Где уж тут с уздою!

Не счесть падений. Но встаю и снова

Смиряю сердце самым нежным словом!

***

Нагадала кукушка во сне:

Проживу…

Впрочем, хватит вполне!

Да о чём я? Не верю в её

Предсказания. Бред и враньё!

Ты, кукушка, считать погоди –

Всё равно столько дней позади,

Что лежат у судьбы на крыле

И клонят всё сильнее к земле!

Груз тревоги и боли моей

За страну и за добрых людей

Легче точно не станет и впредь,

Но душе не даёт зачерстветь!

Сколько в мире страданий и зла!

Как же ноша порой тяжела!

Но мне слышится в битве любой

Мамин голос: «Иди, Бог с тобой!»

Если вправду со мною мой Бог,

Знает он: ничего не берёг

Для себя. И, судьбою храним,

Отдавал всё, что можно, другим.

И пускай он сгорает дотла –

Век, что нынче кукушка сочла.

Буду честен до Судного Дня –

Не забудет Всевышний меня…

Григорий АВДЖАЕВ

***

Умирает родимый хотон*

Под зловещие крики ворон.

Половодье стремительных дней

Подмывает село всё страшней.

И дороги щербатый помост –

Это путь не домой – на погост.

С чьей-то очень нелёгкой руки

Покидают дома земляки.

Лучшей доле – не грош ли цена?

Не бывает бесплатной она.

Предают за щепотку монет

Брата брат и соседа сосед.

Оглянитесь: неужто вокруг

Здесь голодному сытый не друг?

Неужели природный калмык

От обычаев предков отвык?

Прогорели они до золы?

Да наполнятся ваши котлы**!

Пусть гнездовья свои там и тут

Не вороны, а ласточки вьют!

Мой родимый хотон оживёт –

Значит, жить ещё будет народ…

*Хотон – населённый пункт, село в Калмыкии.

**Котлы –радиционное пожелание изобилия у калмыков.

***

Я слышу утром, как в степной дали

Заветные курлычут журавли.

Скитальцы, вы по духу мне родня,

Возьмите в дали дальние меня!

Ах, детское желанье, – сквозь года

Ему уже не сбыться никогда.

И всё равно спасибо, журавли, –

Мою мечту для сердца сберегли!

Под сенью ваших заповедных крыл

Я счастливо работал и любил.

Мне в вашем крике слышалось не раз:

«Дороги белой, мальчик! В добрый час!»

И вот уже седым который год

Я снова провожаю вас в полёт.

Да не коснётся вас в дороге зло,

Чтобы птенцов поставить на крыло!

И ранним утром из степной дали

На родину вернитесь, журавли!

***

Ты хвастаешь порою: «Я – калмык!» –

От родины любимой вдалеке.

А сможет повторить ли твой язык

Два слова на калмыцком языке?

Ты говоришь уже который год,

Что все калмыки для тебя родня.

А рассказать про свой могучий род

Не можешь… Ах ты всадник без коня!

Не раз я видел твой лихой кураж

Под импортных мелодий злую жуть.

А наш калмыцкий, наш родной «Деляш»

Тебе не подхватить, не подтянуть!

Я не виню тебя, заблудший брат.

Признаюсь в прегрешенье без стыда –

В твоей беде я тоже виноват,

Беспамятство – великая беда…

Прорвёмся, устоим, и молодым

Достанется наследство на века,

Коль мы с тобой сегодня сохраним

Сокровище родного языка!

***

Коль хозяин ты – гостя встречай

Как положено: знает ли гость

Лучше чай, чем калмыцкий наш чай,

Лучше мясо, чем добрая кость!

Чай заветный совсем непростой –

Капля солнца в нём растворена.

Пьёшь и пьёшь эликсир золотой –

И как будто у чашки нет дна!

Но дороже всего – разговор,

Чай и мясо – приправа к нему.

Выходите, слова, на простор!

Дайте пищу душе и уму!

Испокон за калмыцким столом

Красноречию – честь и хвала!

Мы сегодня беседу ведём,

Чтобы завтра вершились дела!

Перевёл Юрий ЩЕРБАКОВ

Памяти Семёна Данилова

Многоязыкая лира России

Памяти Семёна Данилова

ПОЭТ – ПОЭТУ                                                                                                                                              

Анатолий ПРЕЛОВСКИЙ

Когда переводил стихи поэта,

то я, как переводчик, сохранял

не букву, а сам дух оригинала.

Мой старший друг, ещё в расцвете сил

и в ореоле всероссийской славы,

задумался о том, о чём всегда

тревожились поэты всех народов:

о родине, о смерти, о друзьях,

о судьбах слова и о чуде жизни.

А жизнь, что заключалась в тех стихах,

была гораздо шире, чем подстрочник,

и норовила привести на память

то ленский ветер, то Чочур-Муран,

то дымокур якутского летовья –

всё, что и сам знавал я по своей

таёжной жизни.

Но воспоминанья

лишь помогли родиться переводу –

и вот он пред тобою, наш читатель.

Семён ДАНИЛОВ

Друзьям

Мне имя русское –

Семён –

бродячий поп

однажды дал,

когда таёжный свой приход

неторопливо объезжал.

С тех пор мы с именем моим

идём по жизни день за днём.

Взрослеем, учимся, поём.

Работаем всегда вдвоём.

Узнали счастье и печаль,

полёт и крах надежд своих.

Но всё, что выпадало нам,

делили часто на двоих.

Мы попадали с ним порой

то на чужбину, то в беду,

но жили мирно. И всегда

друг с другом были мы в ладу.

Что ж, имя я своё люблю.

И как звучит оно, люблю.

С ним неразлучен я всегда,

его другим не уступлю.

Но в дни, когда болею я

иль тёмной думою томим,

всё ж грустно знать, что разлучусь

с привычным именем моим.

Пробьёт мой час, оставлю я

подлунный мир и путь земной,

уйду, но имени скажу:

«Живи-ка на земле родной!»

Позволю имени – меня

лишь до могилы проводить.

И пусть вернётся к вам, друзья,

чтоб между вами жить.