Литературная Газета 6260 ( № 56 2010)

Другая неожиданность. Чем ближе к началу истории кино, тем больше сходства обнаруживается с нашей эпохой мультимедиа. Среди раритетов, показанных на фестивале к 150-летию Антона Павловича Чехова, были «кинодекламации», которые представлял завотделом истории отечественного кино НИИ киноискусства Николай Изволов. Два фильма по ранним рассказам Чехова: 8-минутная лента «Дачный муж, или Трагик поневоле» (1911) и 11-минутная картина «Беззаконие» (1915) – делались специально под… чтение актёра. Актёр, спрятавшись за экраном, должен был точно синхронизировать свою речь с движениями губ персонажей. Получалось что-то между закадровым голосом или дубляжем в позднейшем звуковом кино. Но параллель со звуковым кино – лишь одна из возможных. Другую можно было найти на недавнем фестивале новой культуры, проходившем в ЦДХ, где представляли Media book space. Вы заходите с книжкой (например, с орфографическим словарём) в небольшой тёмный зал. Кладёте книгу, и на экране возникает зрительный ряд. Впрочем, если честно, то связь «книга–человек–экран» в старинных кинодекламациях выглядит более живой.

Наконец, модный микст жанров тоже не сегодня родился. Среди архивных раритетов, от которых фестивальная публика пришла в восторг, оказался фильм Георгия Васильева (одного из создателей «Чапаева») «Невероятно – но факт». Вообще-то это 29-минутный «культурфильм» о пользе кролиководства, снятый в просветительских целях. Но лекцию крестьянам о пользе кроликов читает… кролик. Лекция звучит бодро, познавательно и… по-хармсовски смешно. Мультипликация соединяется со съёмкой живой «натуры». А информация о том, что даже хвостик кролика находит применение (идёт на клей), сопровождается поучительным обращением к зрителям: «Вот если бы каждый из вас приносил столько пользы республике!» Невероятно, но факт: создатель героического «Чапаева» был обладателем роскошного дарования эксцентрика и комедиографа.

Какое кино матери-истории ценнее: научно-популярный мультфильм про кролиководство или «Первая конная» Ефима Дзигана? Такой вопрос для киноархива не стоит. Архивисты как боги – следят безмятежно над схваткой настоящего с прошлым за будущее. Одно они знают точно: история начинается в архиве.

Жанна ВАСИЛЬЕВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Безумно… Волшебно…

Искусство

Безумно… Волшебно…

ЮБИЛЯЦИЯ

18 февраля Геннадию Гладкову исполняется 75! Юбилейный концерт композитора состоялся в Большом зале имени Чайковского. Название для него виновник торжества выбрал весьма символичное – «Люди и страсти»

Лишние билетики спрашивали от метро. Такое сегодня в Москве случается нечасто. Удивлённый прохожий даже замедлил шаг: «Куда?» «На Гладкова, конечно!» – последовал ещё более удивлённый ответ, и на уточняющее «А это кто?» не растерявшийся ловец заветного билетика с ходу запел: «Говорят, мы бяки-буки…» Заулыбались все, кто это слышал. Никаких дополнительных пояснений не потребовалось.

О самом Гладкове можно действительно ничего не знать. Но не знать его музыку невозможно. Нет, знать – это слабо сказано. Любить! Искренне, преданно и нежно. Ну в самом деле, что известно о нём малышу, категорически отказывающемуся есть манную кашу, если ему не включат «Бременских музыкантов»? Что знает о нём юная барышня, отложившая свой здоровый нигилизм на те три минуты, пока звучит проникновенный голос Михаила Боярского: «Настанет день и час, любовь к тебе придёт…»? Впрочем, дамы бальзаковского и даже постбальзаковского возраста тоже в это время забывают о печальных опытах быстротекущей жизни и снова, как в юности, начинают верить в то, что этот самый день и этот самый час всё-таки настанут и для них.

Если в зале в этот вечер находился хоть один психолог, девять шансов против одного, что по возвращении домой он задумался о том, что неплохо было бы написать диссертацию, тема которой могла бы звучать примерно так: «О влиянии музыки Геннадия Гладкова на активацию антистрессовых и адаптационных механизмов человеческой психики». Невероятно, но факт: страстная канцона Тартюфа, молящего о любви хоть на миг, пробуждает пыл в мужских сердцах гораздо быстрее, чем патентованные медицинские препараты. А всё потому, что, как только поплывёт из ниоткуда в никуда первый аккорд, каждому становится ясно, что эта музыка написана специально для него. И про него. Даже те, кому едва стукнуло двадцать, нисколько не сомневаются в этом, тихонько мурлыча себе под нос про «луч солнца золотого». И пускай им твердят, что написано это лет сорок назад, с ними-то всё случилось вот буквально только вчера.