Литературная Газета 6263 ( № 59 2010)

Возьмём программу КПРФ. Например, коммунисты выступают за «русскую культуру как основу духовного единства многонациональной России», и здесь, возможно, есть о чём вести разговор с церковью. Но в то же время они – «против капитализма и за коммунизм как историческое будущее человечества». Этому посвящён довольно большой раздел программы «Уроки истории и пути спасения Отечества», который напоминает, скорее, советский учебник, чем программу действий в реальных условиях исторического настоящего (это проявляется даже стилистически – изобилием, кажется, хорошо забытых выражений: «чуждые элементы», «отрыв руководителей», «обманный путь», «предатели социализма», «очернительство», «пятая колонна», «буржуазные взгляды»…)

КПРФ в своей программе декларирует, что рассматривает среди своих реальных и потенциальных политических союзников наряду с другими общественными объединениями и религиозные организации. И в программе есть одно место (хотя и очень общего характера), которое можно было бы понять как основу для диалога с русским православием, поскольку там говорится о «самобытной культурной и нравственной традиции» российского общества, о «стремлении народа к воплощению высших идеалов правды, добра и справедливости».

Однако непосредственно за этими словами следует такое суждение: «Эти качества явились важной предпосылкой восприятия массами освободительных и революционных идей». Вряд ли такая интерпретация является хорошей основой для диалога с православными христианами как духовными наследниками новомучеников и исповедников российских XX века.

Как будто бы противоположную картину даёт программа ЛДПР. Это единственная парламентская партия, которая прямо декларировала в программе свою «православность», так что если вырвать соответствующие слова из контекста, то можно даже задаться вопросом: не является ли она партией, созданной по религиозному признаку? Звучит это так: «ЛДПР всегда выступала за великий русский народ, за православную веру…»

Однако это обманчивое впечатление, потому что, выступая за православную веру, ЛДПР выступает в поддержку и других вер (хотя одновременно и «против того, чтобы зарубежные миссионеры приезжали к нам и навязывали чуждые идеи и догмы»).

Иначе говоря, в программе этой партии можно обнаружить самые разные позиции, так что читатель невольно задаётся и другим вопросом: как всё это согласовать? Даже в пространстве одного предложения, например: «ЛДПР считает, что органы государственной власти в своей деятельности должны опираться на исторический опыт имперской, советской и демократической России…»

Поэтому из текста программы вряд ли можно сделать вывод, что слова о «России как ядре самобытной восточнохристианской цивилизации» и о том, что «национальная культура России должна развиваться на основе многовековых духовных традиций нашего народа», являются возможной основой диалога с православной церковью. А периодически звучащие призывы лидера этой партии, скажем, к введению в России многожёнства или – как недавно – к тому, чтобы мужчина мог регистрировать новый брак, не расторгнув старого, входят в явное противоречие с программными заявлениями о верности православной вере и восточнохристианской цивилизации.

Что касается программных документов ЕР, то из них вообще трудно извлечь темы возможного партийно-церковного диалога – помимо тех общих для всех партий тем, о которых была речь выше. Конечно, в программном заявлении 2008 года говорится, что эта партия видит Россию как страну, «в которой духовные и моральные ценности, взаимоуважение и взаимопонимание между людьми, взаимоподдержка и взаимовыручка, сострадание и сочувствие к тем, кто в нём нуждается, являются духовным стержнем общества, его нравственной основой, отличающей Россию во все времена». Здесь явственно звучит тема, объективно близкая церковной позиции, выраженной в «Основах социальной концепции». Однако, кроме общих слов о духовно-нравственных аспектах жизни общества, в программе ничего нет.

НРАВСТВЕННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Обратимся теперь к программе партии «Справедливая Россия» и посмотрим, есть ли в ней какие-то положения, близкие социальному учению нашей церкви, которые могли бы стать конкретными направлениями возможного диалога.

Думаю, можно выделить три таких направления (опять же помимо тех, которые являются общими для всех парламентских партий).

Первое – о призвании современного государства. На этот счёт существуют разные точки зрения: от идеи минимального государства как «ночного сторожа» до идеократических и даже теократических моделей. Правда, наверное, как всегда, посередине. И эта середина, скорее всего, связана не с технократическим и не с тоталитарно-идеологическим, но с нравственным измерением.