Литературная Газета 6267 ( № 12 2010)

– Нет, ситуация шире. Есть уходящий мир, где всё делалось вручную. И душа человека как-то связана была с вещами, которые он создаёт. Сейчас всё заменили машины. Это нормально – так развивается человечество. Но на метеостанции Сергей делает свою работу так же, как делали её и сто лет назад. Наверное, правильно было там автоматику поставить, но с автоматикой приезжает Павел. Тут-то и происходит встреча двух миров.

– Павел переживёт два превращения, и оба не слишком мотивированные…

– Знаете, я не верю в такую вещь, как мотивация в кино.

– А в жизни?

– В жизни не всегда понимаешь даже свои мотивы. Кто может быть уверен, что точно понимает мотивы другого человека? Он поворачивается к нам то одной, то другой гранью. Мы не сомневаемся в его реальном существовании и мысленно достраиваем целостный образ, основываясь исключительно на своих предположениях. Для меня главное – создаётся ли живой образ человека. Я стремлюсь уйти от псевдопсихологии. В этом смысле для меня точкой поворота стал фильм «За нашу любовь» Мориса Пиала. Признаться, до этой картины я думал, что он снимает жутко занудливое кино. Меня поразил персонаж Сандрин Боннэр. Мы видим её героиню совсем юной. Потом – через два года и ещё через два. И каждый раз она совершенно иная. Боннэр обладает мощной витальностью и харизмой. Сам факт её существования у зрителя сомнения не вызывает. Но от нас скрыто, почему она каждый раз другая, что таится в «пробелах» этого пунктира. Как раз это мне интересно и в жизни, и в кино. Не разжёвывание мотиваций, это всегда обман, а существование мощных, жизненно достоверных образов на экране. К этому хочется стремиться.

Беседовала Жанна ВАСИЛЬЕВА, БЕРЛИН–МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Жизнь ради смерти

Искусство

Жизнь ради смерти

ВЗГЛЯД

Те, кто видел прежний, увенчанный лаврами вильнюсский «Маскарад» Туминаса, проводят параллели между ним и нынешним спектаклем, поставленным в Театре им. Вахтангова, оценивая – насколько результативен был второй заход в реку. Те, кто не видел, пытаются докопаться до сути новой постановки, не беря в расчёт её предшественниц.

Сразу признаюсь – принадлежу к последним. Но даже если бы я имела честь видеть тот давний спектакль Туминаса, проводить сравнительный анализ, скорее всего, не стала бы, потому как и в реке уже другая вода, и входит в неё не тот человек, что много лет назад. Гораздо интереснее попытаться понять, зачем понадобилось Римасу Туминасу переносить тот спектакль на эту сцену. Не мог же он не понимать, что это будет другой «Маскарад». Значит, для чего-то это было ему необходимо. Для чего же?

Разумеется, не для красивого зрелища, хотя с тем, что спектакль получился очень красивым, согласны и поклонники его, и ругатели (сценография Адомаса Яцовскиса). И, по всей видимости, не ради того, чтобы напомнить зрителю о существовании вечных чувств, не отменяемых ни войнами, ни революциями, ни политическими и экономическими катастрофами. Ибо романтическая драма в том смысле, какой в неё вкладывает традиционный русский театр, Туминасу, мягко говоря, не близка. Лермонтовские персонажи в его постановке как раз и живут «ничем не жертвуя ни злобе, ни любви». Роковые страсти, коими наделил своих персонажей поэт, в тщетной надежде разбудить спящих, встревожить равнодушных, скованы холодом, причём совершенно не тайным, наоборот – явным. Кажется, что ледяное дыхание театрального снега окутывает не только сцену, но и зал.

Роль Арбенина просто создана для Евгения Князева с его удивительной органикой «романтического злодея». Когда в начале спектакля он долго (может быть, даже слишком долго) взирает на разворачивающиеся на сцене интермедии (их вообще в спектакле будет много, каждая не лишена ни философской глубины, ни остроумия, но не имеет ровным счётом никакого отношения к лермонтовскому сюжету), с замиранием сердца ждёшь, когда он начнёт говорить. Ждёшь проявления вселившегося в Арбенина демона, до поры до времени сидевшего смирно, а нынче приготовившегося утащить своего «хозяина» в ад при первой же возможности. Не зря же у Лермонтова Казарин говорит об этом экс-шулере: «Да чёрт-то всё в душе сидит». Однако… Не происходит. Этот Арбенин просто не считает нужным тратить свои чувства на мелких людишек, суетящихся вокруг. Князев блестяще выполняет задачу, поставленную перед ним режиссёром, но это и заставляет задуматься о том, зачем всё-таки режиссёру понадобился именно «Маскарад»?