Литературная Газета 6269 ( № 14 2010)

Любопытна повесть Степана Ломаева «Все собаки попадают в СССР». Главный герой, наш современник, как и многие сейчас, симпатизирующий социализму, после смерти попадает в СССР. Его принимают за своего диссиденты, шестидесятники, он участвует в «квартирниках», но пытается объяснить новым друзьям, что страна, в которой они живут, не так плоха и что «через несколько лет, когда они узнают и поймут, они начнут думать совершенно иначе». Герой попадает в психушку, где встречает других выходцев из будущего, «они создали организацию, которая желает помешать грядущей смене власти». Но ими занимаются органы, трактуя борьбу за спасение строя прямо противоположно – как за свержение оного. Оригинальный сюжет, а главное – «наполнение» повести не сводится к политике и иронике, как, например, рассказ Шанина. Она ещё и о человеке «вообще», что поднимает её на уровень настоящей художественности. Но какой ещё историчности и социальности можно требовать от художника? Дальше на этом пути уж только публицистика.

Тамерлан Татдаев пишет о войне в Осетии. Не то что современная – горящая, живая история! Некто Колорадо, эпический «диво-воин» и одновременно реальный борец против грузинской оккупации, с отчаянной храбростью пробирается в тыл врага, взяв с собой на дело случайного мальчишку, не брезгующего мародёрством. Участие в бою, доверие Колорадо («При свете луны Колорадо показался мне фантастическим существом, пришедшим к нам с одной из тех далёких звёзд, не ведающим ни страха, ни жалости») делают мальчика другим человеком: «из ничем не примечательного цхинвальца, зацикленного на своих проблемах, я превратился в жаждущего крови ублюдка». Позиция автора неоднозначна. С одной стороны, он полностью вовлечён в ситуацию, требующую беспощадности к врагу, архаичной справедливости, понятой как месть, и не «око за око», а по восходящей. Но как писатель Тамерлан Татдаев возвышается над ситуацией. Неслучайно она показана глазами мальчика – именно незрелость заставляет его восхищаться происходящим, испытывать мстительные чувства, но даже и он, не понимая, ощущает чудовищность войны, называя себя «ублюдком». Война порождает героев или моральных калек? Это один из главных вопросов, поставленных рассказом, и что это, как не социальная проблема?

Ольга Надпорожская – о том, как роды изменили героиню, сделав её по-человечески старше. Психологично, свободно, образно, но не чуждаясь и идеологического, журналистского посыла: «О вы, женщины, те, кто не хочет рожать! Вы отказываетесь от самого главного в жизни, и вы не правы, как не правы мужчины, которые не хотят идти в армию. Вы отказываетесь от мучительных приключений, которые должны изменить вас, вспахать почву вашего сердца и отворить дверь поэме. А какой она будет – знает только Бог». Это ли не о проблемах общества?

Пронзительна пьеса Игоря Корниенко «Колодец». Несколько монологов, криков души. «Тысячи лет люди приходили к колодцу и просили. Изливали душу. Исповедовались. Вымаливали спасение. Загадывали желания. Требовали отмщения…» Автору удалось найти очень ёмкую и простую форму, чтобы связать в единый сюжет множество разных характеров и судеб и заставить героев лаконично и мотивированно откровенно, на пределе эмоций сказать о себе главное. Тут и современная история, и вечность, и социальная горизонталь, и все возможные вертикали…

Стихи, конечно, несоциальны, и слава богу. Но политика оставляет шрамы и на лице поэзии. Алексей Евстратов описывает поминки. За спокойствием, небрежностью и даже усмешкой поэта стоят боль и новостные сводки: «В общем, покойнику бы понравилось. Да ему вообще всё нравилось в его девятнадцать. Вот разве что горный климат да дурацкое слово «спецоперация».

А вот Айрат Багаутдинов, напротив, так инфантильно муссирует любовные страдания лирического героя («у меня в груди проделана нешуточная дыра»), что совершенно отрывается от «взрослой» реальности. В частности, в этой дыре «албанцы и разные сербы ведут свои игрушечные войны». Но это единичный случай «перевёрнутого» зрения.

Что ж, может быть, Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ ждёт от молодых писателей большей политизированности, которая была свойственна литературе «на заре российской демократии» и свидетельствовала, скорее, о болезненном возбуждении общественного сознания, чем о литературном расцвете? А мне почему-то радостно, что «современной истории» и «социальных проблем» в сборнике молодых ровно столько: достаточно много, но не перебор. Ведь, в сущности, социальность и современность для литературного произведения – только топор для каши – повод. А варится каша из вечных ингредиентов – более простых и более сложных. В любом случае топора в каше не должно быть слишком много.

ЧТО СКАЗАЛ БЫ СТАНИСЛАВСКИЙ?