Литературная Газета 6294 ( № 39 2010)

Между этими двумя полюсами зритель проскальзывает сквозь гряды облаков и завихрения туч, охватывая почти полтора века изобразительного искусства – не только живописи и скульптуры, но и всевозможных видеопроекций и инсталляций. Вообще авторы этого выставочного проекта перенасытили пространство актуальным искусством, несколько залов заполнены разными по изобретательности «кунштюками» – от видеоарта до концепт-арта. К примеру, дверь с видеопроёмом в небо (так сказать, экран, а в нём облака). Вместо когда-то знаменитого слова neon – слово «небо» как отдельный арт-объект. Цинковое ведро с подсвеченным, будто лазурное небо, днищем (а рядом – ещё несколько проектов талантливых выучеников академической школы И. Говоркова и Е. Губановой). Кстати, интеллектуалу Ивану Говоркову принадлежит отличная формулировка: «Сегодня абсолютно передовым в искусстве считается то, чего не понимает никто, кроме самого создателя», причём создателем нового «художественного текста» может быть уже не только художник, но и искусствовед-интерпретатор, он же куратор выставок, он же арт-критик. Симулякр там правит бал?

Но вернёмся в залы корпуса Бенуа. Хрупкая коническая конструкция с проекцией порхающих облаков – родом из страны минимализма Японии.

Несколько типично петербургских живописных видов: фрагмент неба, зажатого каменными стенами двора-колодца, до боли знакомый жителям «петербургских трущоб», обитающих в центре великого города с областной судьбой. Холодные геометрические коллажи-конструкции, «бетонные небеса» больших городов, до которых не достучаться, не докричаться.

А рядом – апофеоз всамделишности и подлинной гармонии: астрофотографии Бернда Прошолда.

Это цветные фото звёздных скоплений, бесконечно удалённых галактик. И это завораживающее, медитативное зрелище смены освещения, скользящих по небу облаков и комет – своего рода видеофильм по его же снимкам, сделанным в разных местах нашей планеты. Сопровождаемый классической музыкой, он становится истинной релаксацией для задёрганного горожанина, забежавшего в музей. Релаксацией, переходящей почти что в катарсис, которого теперь днём с огнём не дождёшься в театре. Вот где поистине физика соединяется с метафизикой!

Икона – это торжество метапространства неба над его физическим естеством. В известном же портрете первого космонавта Земли кисти натуралиста А. Шилова небо, голубое, как глаза Гагарина, дано как материальная иллюстрация, атрибут полёта. «Гагарин в космос летал, а Бога не видел» – так, согласно апокрифу 60-х годов, велели уполномоченные по делам религий сказать священникам на проповеди. А один из батюшек нашёл такой способ обойти хрущёвских инквизиторов. Он произнёс необходимую фразу, но добавил: «А вот Бог Гагарина видел и благословил его». На такие воспоминания наталкивают сопоставления последнего зала выставки.

Здесь рядом изображены философ Иван Ильин (на любимом для создателя портрета Нестерова лирическом фоне среднерусской природы) и ещё один знаток Гегеля – Ленин, напористо меряющий шагами кромку моря под тревожными, «архиреволюционными» тучами. Или парящая в облаках голова Маркса, первого из большевицкой «антитроицы», симулякр Бога Отца. А на противоположной от неё стороне – одна из поэтичнейших картин Виктора Попкова: отрок, стоящий на пороге северной часовни. В её своде парят красные ангелы, а за спиной мальчика – почти сферическая перспектива избяной Руси, величественные просторы неба. Здесь попытка соединения горнего и земного, воспоминания души об утраченном идеале.

Такая же незамутнённая гармония – в реализме классических пейзажей Куинджи и Дубовского. Невольно припоминается знаменательное высказывание архитектора и священника о. Александра (Фёдорова). Он сказал как-то, что если в эпоху торжества реалистических тенденций в искусстве (начиная с Ренессанса) Русь выступила хранителем традиционного средневекового канонического искусства, то в ХХ веке она сберегала уже реализм, отвергнутый тем же Западом.

Многочисленные изводы этого реализма – в ещё одной выставке корпуса Бенуа с пафосным названием «Гимн труду». Давно забытая тема, казалось, исчезнувшие в историческом небытии герои. Живопись, графика, скульптура, агитфарфор. Стройки социализма, могучие тела «советских гераклов» – но не с палицей и львиной шкурой, а с маской сталевара и разводным ключом.

Пролетарские венеры – метростроевки и текстильщицы А. Самохвалова и А. Дейнеки. Марсианские пейзажи нефтепромыслов, приручённый ад сталелитейных цехов, в которых плавится не только сталь – само время, кующее нового человека.

Этот человек, осмеянный, заклеймённый «совком», оболганный растиражированным образом Шарикова, смотрит на нас с разнообразных портретов спокойно, внимательно, иногда настороженно и сурово. Иногда – с какой-то вселенской печалью, как будто предвидя, как результаты его нечеловеческих усилий и жертв будут расхватаны жадными и нечистыми руками потомков Швондера; как будут заброшены эти фабрики и заводы, а его потомки окажутся обречёнными вымирать, спиваться, деградировать.