Литературная Газета 6294 ( № 39 2010)

В передаче «Субботник» («Рос­сия-1»), вопреки шаблонным ожиданиям советского менталитета, две ухоженные теледивы щебетали о ценностях семейного уклада в непринуждённой обстановке личных парадных покоев Анастасии Мельниковой. Её мелькание в интерьерных фоторепортажах, интервью и квазиактуальных «трёп-шоу» ныне, кажется, уже многократно перекрыло метраж долгоиграющего народного сериала «Менты» с незабвенным образом дознавателя Абдуловой.

Сама героиня сюжета в музейном уюте своего гнёздышка (и колонны, и старинный белый рояль, и тонкая сервировка семейной трапезы при свечах) так и сыпала простыми секретами воспитания: самозабвенно любимому чаду – и теннис, и музыка, и подаренные лошадки на даче, и досуг в Эрмитаже для непременного ощущения у дочки-петербурженки (благонравно и мило тут же и покривлявшейся), что растёт во дворце…

Видимо, создатели передачи ставят на то, что миллионы сограждан проникнутся такими просмотрами и массово переймут весь этот ослепительный телеуют, нажитый непосильным трудом щедрых и общительных исполнительниц мыльных детективов.

Но… вот параллельно с этой теленовеллой про красивое детство в комнатах, по коим можно ездить на велосипеде, региональный канал взял и показал, как в городе Обь под Новосибирском жителей из сгоревшего дотла барака поселили в местный дом быта временно и теперь выселяют оттуда в непригодные развалюхи без водопровода-канализации, но зато с дырами в штукатурке и довоенным печным отоплением. А кинутые местной администрацией погорельцы, которые тоже самозабвенно любят своих детей, накануне суровой сибирской зимы пытаются остаться там, где есть по крайней мере вода и тепло.

Вот тебе и уют – хотя бы для показанного в том же репортаже и ныне (да, похоже, и в перспективе) фактически бездомного трёхмесячного малыша, бережно обнимаемого родными руками папы-погорельца. Который, спасибо, ещё хоть при работе, но который никогда не получит роль ни в каком нескончаемом детективе, не выйдет в персонажи ни одного медийного формата!..

Любовь ГЕРАСИМОВА, НОВОСИБИРСК

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 8 чел. 12345

Комментарии:

Сбой шаблона

Штрих-код

Сбой шаблона

К ПУШКИНУ НА ПРЕЧИСТЕНКУ

По мраморной лестнице Пушкинского музея поднималась стайка школьников, сопровождаемая двумя учительницами. Дети, по виду класс шестой-седьмой, галдели, обсуждая какие-то свои дела. Педагоги их нервно одёргивали – музей всё-таки, неприлично. Но ребята на окрики не особо реагировали: вы велели – мы пошли, так чего вы ещё от нас хотите. И пришли они сюда, если честно, только потому, что Пушкина «проходят» по программе и проще пойти на экскурсию, чем выслушивать нравоучения сначала от училки, а потом от родителей.

Сегодняшние десяти-пятнадцатилетние убеждены – музей (какой бы то ни было в принципе) к ним никакого отношения не имеет: они не носят такую одежду, не едят из такой посуды и совсем-совсем не похожи на людей, изображённых на развешанных по стенам портретах. Александр Сергеевич, его друзья и враги для них всего лишь персонажи из учебника, а не живые люди. Вообще всё, что было до их появления на свет, – это как бы не в счёт. Многие, если не сказать большинство, сохраняют это убеждение на всю оставшуюся жизнь. Историческое беспамятство – воистину болезнь века, хуже – эпидемия.

Избегают сего коварного заболевания лишь те, у кого происходит сбой шаблона. Нечто такое, что хочется назвать чудом, хотя ничего чудесного, в смысле сверхъестественного, в общем-то, не происходит. Ребятам, за которыми я наблюдала, похоже, повезло – сбой произошёл. И не один. Первый коснулся девочек у витрины, где выставлены бальные туфельки Анны Олениной. Одно время Пушкин был влюблён в неё. Или ему хотелось чувствовать себя влюблённым в грациозную барышню: куда поэту без Музы. 17 июля 1828 года, после бала у графини Тизенгаузен, Аннет в дневнике своём дала Александру Сергеевичу характеристику просто уничижительную: «…ужасные бокембарды, разтрёпанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкой взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природнаго и принуждённаго и неограниченное самолюбие…» Ухаживание Пушкина кончилось полным разрывом отношений. Спустя годы в альбом Анны он впишет бессмертное «Я вас любил, любовь ещё быть может…». А сама она будет беречь до конца своих дней среди самых заветных реликвий молодости пару туфелек из тиснёной коричневой кожи. Не те ли, в которых она в первый раз танцевала с Пушкиным?

Эта романтическая история почти двухсотлетней давности, по-видимому, что-то перемкнула в сердцах девчонок, принадлежащих совсем иному, совершенно не склонному к романтике веку. Может, положенные «по программе» строчки им уже не придётся зубрить…