Читаем Литературная Газета 6304 ( № 2 2011) полностью

Только к зиме уменьшительный суффикс пристал.


Зимушка – то ли от радости, то ли от страха.


Я-то боюсь вееров её и опахал,


Снежного, вьюжного варева, пуха и праха.

Я и фольклора, пожалуй, чуть-чуть сторонюсь,


Есть в нём надрыв, украшательство и поученье.


Зимушка! В радость как будто завёрнута грусть.


За удовольствием прячутся мрак и мученье.

Зимушка, надо же, хлёсткие петли её!


Впрочем, и отдых крестьянский, и сон, и безделье.


Сказка про прорубь и жалкое волчье вытьё,


Лисье коварство, какое-то злое веселье.

Библиотечную первую книгу свою,


Детскую сказку, читал по дороге из школы


И потерял, мне её в незакатном краю


Волк поднесёт, обесчещенный и полуголый.

Библиотекарша выговор сделала мне


И заменить на любую другую велела.


Я и принёс то ли сборник стихов о весне,


То ли Житкова, потупясь, принёс и несмело.

Зимы стояли холодные. Снег заметал


Дом разбомблённый, трамвай под искрящей дугою.


Я эти сказки ещё во младенчестве знал.


Мне, первокласснику, что-нибудь дайте другое.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ


Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Рельсы в море

Литература

Рельсы в море

ЛИТРЕЗЕРВ                                                                                                                                                                                          

Анна ГОРЧИЛИНА, 22 года, МОСКВА

***


Друг, не желавший быть ближе,


Друг на полсердца, полвздоха.


Тётя, не плачь, тише, тише –


Друг – это тоже неплохо.

Маленьких ручек объятье,


Ветер на плащике синем.


Лёгкое летнее платье.


Крылья за плечи закинем.

Кот – тёплым мехом под ноги,


Под руку – тоже опека.


Кто – трётся котик в тревоге –


Ранил его человека?

Чёрной подводкой в подушку,


Утром всё смотрит с тоскою.


Сердце я склею, как кружку,


Полно, Господь же с тобою.

***                                                                                                                                              


Во сне я увидела рельсы,


Они уходили в море.


В волнах утопали рельсы,


Терялись в глухом просторе.

Неспешной водой играя,


Манящим казалось море.


От белых песков до края


Слилось в золотом узоре.


По рельсам меня уносит


В тяжёлое это море.


Уже предвещает осень


Холодное это море.

Второе моё рожденье


Из пены морской и пепла!


Тепло разлило теченье,


Где сталь не ржавела – крепла.

***


Что до меня, я закрываю дверь.


За окнами – то горклый дым, то плач.


В одной легенде жил когда-то зверь,


К нему пришёл не рыцарь, а палач:

Повыдрал когти, пообстриг усы…


Легенда-зверь понуро канул в Лету.


Дай лапу мне, не тикают часы.


Ушёл наш век. А с ним ушли поэты.

***


Мы так малодушны, пассивны и слáбы,


Мы скалимся молча, в толпе и украдкой.


И в речи вставляем постылое «кабы»,


Мы больше не можем считаться загадкой.

Военные – строгость, кирза и зевота.


Гражданские – пирсинг, блатные наколки.


С экрана «Плейбой» – то не наша забота.


И люди друг другу – действительно волки.

И дети в пять лет знают цены, не ласку.


Победы забыты в хмельной амнезии.


Мы спрятали серые лица под маску,


А резали вены во славу России.


Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Пародии от Евгения Минина

Литература

Пародии от Евгения Минина

РАССУЖДЕНИЕ                                                                                                                                       


Любому веку нужен свой язык.


Здесь Белый бы поставил рифму «зык».


Старик любил мистические бури,


таинственное золото в лазури…


Бахыт Кенжеев

Любому веку нужен пародист.


Гони мерзавца в дверь – вернётся через


окно, в солянку бросит острый перец,


а не петрушку, не лавровый  лист.


Великие глядят сурово. Их мы


не трогаем, но помнит пусть пиит:


не главное – какую ставить рифму,


да нынче даже рифма не стоит.

Любому веку нужен свой язык.


Поставили митьки’ бы рифму «дык».


Она универсальна по контексту,


хотя, возможно, выглядит не к месту,


но промолчу. Добавлю лишь одно:


поэтов в нашем обществе до дури,


но рифмовать и бури, и лазури –


не всем такое мужество дано.

ИЗБИТОЕ


Ночами за дверью моею


избитые плачут слова…


Вера Павлова

Признаться могу я открыто,


стихи наши – просто фигня:


слова в них жестоко избиты,


их били ещё до меня! 


Подсказку принять я готова,


не знает  ли кто-нибудь тут


места, где за битое слово


два слова небитых дадут?

РАЗНОУКРОПЬЕ


а дальше лезть как вор ночной укропом


целуя воздух утренний взасос


Герман Власов

в деревне я ходил по дачным тропам


там симпатичных дачниц целый воз


и по ночам я лазил к ним укропом


целуя воздух утренний взасос


конечно это всё смешно гулякам


крик поднимали дачницы кляня


ах если бы полез к ним пастернаком –


удачи больше было б у меня


ИЕРУСАЛИМ


Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

«В мутных мыслях потерялся…»

Литература

«В мутных мыслях потерялся…»

ЛИТПРОЗЕКТОР

Виктор ЗАХАРОВ , САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Фонд имени Иосифа Бродского начиная с двухтысячного года предоставляет возможность российским поэтам и художникам пожить в Риме, посмотреть на Италию и создать нетленные шедевры, дабы поделиться своим видением этой замечательной страны с российскими аборигенами – ценителями поэзии, живописи и т.д.


Предлагаемая книга включает в себя произведения, созданные стипендиатами Фонда памяти Иосифа Бродского во время пребывания их в Италии.


Перейти на страницу:

Все книги серии Литературная Газета

Похожие книги

Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное