Литературная Газета 6315 ( № 11 2011)

–  Нет, Саша, это только подмалёвок. Тебе надо приехать сюда ещё раз, прописать детали, поработать над цветом.

Настала очередь моего творения. Учитель окинул его взглядом, удивлённо посмотрел на меня.

– Ты раньше рисовал?

– Нет.

– Врёшь.

– Рисовал, как все режиссёры. Но кисть держу в руках в первый раз.

– Врёшь, Стас.

– Клянусь.

– Какие хорошие тени на деревьях.

Теперь-то я вижу, какие это тени. Не тени, а дупла, дыры. Но тогда мне казалось, что картинка получилась вполне...

Так я стал художником. Поехали мы с Шиловым на другой день в магазин, купили этюдник, краски, кисти, холсты, мастихины, уголь. Всё лето я рисовал как проклятый. Такая это оказалась зараза – живопись. Ни читать, ни писать, ни смотреть телевизор не мог, с трудом дожидался рассвета и с головой – в работу. Учителя у меня не было, всё постигал сам. Каждый день открывал Америку: смешаю голубой цвет с жёлтым – получился зелёный. Боже, какое счастье! Я и до сих пор не знаю, какие краски считаются тёплыми, какие – холодными, в каком порядке их надо располагать на палитре. Ничего хорошего в этом, понятно, нет – азы надо зубрить наизусть, иначе всю жизнь будешь изобретать велосипед. Я не учился не от лени, думал – это мимолётное увлечение. А оказалось – на всю оставшуюся жизнь.

К концу этого лета я отправился в серьёзное плавание. В прямом смысле. Поехали мы с друзьями вокруг Европы. На пароходе. Каждый день новая страна, новая столица. Жена с друзьями уходили в город, а я оставался на палубе и рисовал, скажем, вид Стокгольма. И так всю поездку.

Привёз домой кучу этюдов, развесил на стенах, приходили гости, восхищались: «Смотри-ка! Как у настоящего мастера!» Мне и самому казалось, что я постиг кой-какие тайны живописи. И вот тут совершил непростительную глупость: стал дарить друзьям свои «произведения». Они висят у них на стенах, иной раз на почётном месте, приходят гости, среди них и художники, смотрят. Говорят про себя: «А это что за мазня!» И они правы. Теперь-то и я понимаю, что мазня. Стыд! Но что делать? Обратно не заберёшь, не отдадут.

Прошло пять лет. Теперь я точно знаю: профессионального художника из меня не получится, тайны живописи мне не постигнуть. И слава богу. Зачем входить в чужой мир-лабиринт, когда ты и в своём мире, в своей профессии, ориентируешься весьма слабо. А есть ещё один мир – это ты сам. Можешь ли ты с уверенностью сказать, что знаешь самого себя? Да ни в коем случае!

Человек – тайна. Даже для самого себя. Кто он? Каковы пределы его физических и умственных возможностей? На что он способен? Какими талантами наградил его Господь? Разгадывать эту тайну, познавать самого себя – весёлое и полезное занятие. Теперь я знаю о себе больше, чем раньше. Моё увлечение пейзажной живописью приоткрыло мне глаза не только на окружающий мир, но и на самого себя. В первую очередь на самого себя.

Чёрная кошка. Моё лучшее достижение в графике. Эту кошку в фильме «Место встречи изменить нельзя» я придумал и рисовал сам – углём на стене.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Курортная случка

Киномеханика

Курортная случка

В ПРОКАТЕ

Сердитые заметки о фильме «Служебный роман. Наше время»

То и дело нас пытаются уверить, что главная беда российского кино – отсутствие голливудских бюджетов с многозначными долларовыми нулями. Вот, дескать, были бы у наших творцов десятки миллионов долларов – были бы и соответствующие по уровню фильмы. Но, думается, главная беда российского кинематографа – отнюдь не в острой нехватке денег (вон их сколько было у Никиты Михалкова и у Андрея Кончаловского – и что?), а в катастрофическом отсутствии новых идей. И заполнить этот вакуум гораздо труднее, чем закачать в отрасль миллиард безвозвратных нефтедолларов или миллионы щедрых спонсорских вливаний…

Если бы эти самые идеи хоть изредка осеняли головы служивого кинематографического люда, то разве с такой бешеной энергией, право же, достойной лучшего применения, так называемые креативные продюсеры и продвинутые режиссёры хватались бы за суетливую перелицовку старой, местами подношенной, но всё ещё прочной, проверенной временем советской киноклассики? До ремейков, сиквелов и триквелов «Броненосца Потёмкина» и «Чапаева» дело пока не дошло и, даст бог, не дойдёт. Но за брендами популярных «народных» фильмов 70–80-х годов – среди них, к примеру, «Белое солнце пустыни», «Бриллиантовая рука», «Москва слезам не верит», – говорят, уже выстроились десятки алчных «продолжателей» бессмертного дела Мотыля, Гайдая, Меньшова…