Литературная Газета 6315 ( № 11 2011)

А ещё кот чего-то такое видел, чего другим не положено. Но это уж по заверениям бабушки. Вот сидит она, к примеру, читает. Кот, понятно, на коленях пристроился. Ничего, что книжка прямо на нём лежит. Пахнет от книжки съестным. Понятно – старая бабушка, и книжки у неё старые. А старые книжки казеином клеили, костным клеем. Из костей то есть его варили. Вот кот нюхал и думал: собака, пожалуй, разволновалась бы. Слюной бы изошла. А потом бы дождалась удобной минутки, когда хозяев нет, и разобралась бы с книжкой по-своему. Прямо изгрызла бы её. Вот какие они подлые и неблагодарные твари, эти «лучшие друзья человека», когда дело до косточек доходит. Хотя чего там уж такого сладостного в костях? Мясо на них – дело другое. Хотя нет, нельзя мне мясо-то, вздыхает кот. Жри только корм этот сухой, постылый…

– И правильно, – говорит бабушка, – и не переживай. Здоровье важнее.

– Да я и не переживаю, – отмахивается кот, который всегда любил последнее слово за собой оставлять.

И тут он увидел. Или почувствовал. Кто его знает? Он же не всегда скажет. Своенравный, подлец. А только шерсть у него прямо по всей спине вздыбилась. Подскочил он пружиной на все четыре длинные свои лапы, чуть книгу у бабушки из рук не выбил, хвост свечой, по очкам бабушке съездил. Но хоть зрение у неё последнее время сильно ухудшилось, даже многие часы в тёмных очках с дырками проводила, а операцию делать нельзя, возраст уже не позволяет, и как тут быть, непонятно, в магазине деньги не различает, приходится родственников (нас то есть) просить закупать ей на неделю, да и готовить, забивать холодильник, а только всё равно бабушка поняла, что кот чего-то такое увидел, чего другим не положено. И в таком вот виде взъерошенном и прозренном застыл, стало быть, котяра, словно чужак на его территорию забрёл.

Чужак, наверное, и был. Ну, не кот, понятно. Но кто-то явно посторонний. Хотя, может, чужак и не считал себя посторонним. С его стороны, может быть, как раз бабушка и кот были в этом месте посторонними, поди тут разберись. Но недолго противостояние длилось. Кот так же быстренько и угомонился. В смысле вздыбленной шерсти. Но, конечно, не свернулся снова калачиком на бабушкиных коленях и не продолжил думать о косточках и глупых собаках. Но соскочил на пол и двинулся туда, куда смотрел, когда увидел то, чего другим не положено.

А то место располагалось около тумбочки прикроватной бабушкиной. На тумбочке, понятно, очечник лежал, стакан с водой стоял, вся подручная «скорая помощь» бабушкина располагалась: валидол там, от давления чего-то, даже начатая бутылочка коньячку красовалась, перед сном любила хозяйка побаловать себя малой рюмочкой – очень на самочувствии благотворно отражалось.

В тумбочке же, на трёх полках, хранилось различное старушечье богатство: рецепты для аптек, лекарственные составы собственного изготовления, рецепты для кухни, телефоны срочные (больница, участковый, собес, родственники и т.п.), расчёски, капли разнообразные. И щётки. На самой нижней полке. Почему-то две большие одёжные щётки. Воткнутые друг в друга щетиной, словно ёжики спинами тёрлись, да и заснули. В общем-то обычные щётки. Производства, понятно, ещё аж годов пятидесятых прошлого столетия, но вполне добротные, не вытертые, с опрятными тёмно-жёлтыми лаковыми спинками, с вполне различимым чёрно-буквенным выжженным клеймом на них – «Производственный комбинат с. Сухобезводное» скобочкой так под серпом и молотом. И щетина – густая, не жёсткая, не повылезшая и даже окраску свою сохранившая, ту, что ещё задумывал мастер – тёмно-бурая по краям, затем светлая полоска ближе к центру, и уж совсем чёрная посередине.

Ну щётки и щётки. Мало ли. Правда, могли бы они и в прихожей, скажем, лежать. Там им вроде бы самое и место. Ну да у кого чего только и где не лежит. Тем более – у старушки. У старушек свой уклад жизненный, в нём всё давно определено и всему местонахождение своё предписано. И не пытайтесь понять, отчего это, скажем, пустая баночка из-под майонеза стоит возле телевизора. Не поймёте всё равно. И не утомляйте бабушку расспросами. Может, не хочет она объяснять! Что за народишко, право, настырный пошёл, никакого уважения к личной жизни… Вот и со щётками этими – да и бог с ними совсем, пусть себе лежат. Как говорится, есть не просят…

– Они-то – да, не просят, – вмешался кот. – А я бы не отказался.

Тут и бабушка вдруг вспомнила, что пора бы пообедать. Да и кота покормить. А то за всякой ерундой про личную жизнь забудешь. И принялась бабушка из кресла-то подниматься, но как-то удалось ей вдруг на полпути и застыть. Хотя давно она таких физических упражнений не пользовала – возраст раз и навсегда запретил. И в этом застывшем своём нелепом состоянии бабушка сиюсекундно прониклась знанием: ни-ка-ких щёток у неё раньше не было! Нет, ну то есть как? Были, конечно. В различные периоды жизни. Да даже и не в различные. Всегда были щётки. И обувные, и платяные, и зубные. Чай, не дикари какие-нибудь. Тьфу ты чёрт, ну всегда же щётки были!