Литературная Газета 6318 ( № 14 2011)

Как поэт, убежавший из ада,

Я печально смотрю на людей.

Они ждут небывалого чуда,

Их волнует ночная езда…

Я не с ними. Я еду оттуда.

А они ещё едут туда.

Или – как Марк Шатуновский, например, может ознакомиться с текстами одарённого поэта Николая Зиновьева из Кореновска Краснодарского края, если его книги выходят в основном на Кубани? Но дело всё в том, что он и не намерен проделать порой непростой путь к тексту исходя из глубокого убеждения в том, что «смерть текста» уже произошла. На это можно ответить разве что стихами самого Николая Зиновьева:

Ужасная эпоха!

За храмом строим храм,

Твердим, что верим в Бога,

Но Он не верит нам.

Трагедия поколения авторов, которое было бы сегодня определяющим, если бы литература не была вытеснена на обочину общественного сознания, состоит в «смерти» самого этого поколения… Не заметить эту трагедию невозможно. Я уже боюсь продолжать мартиролог своих ровесников, ушедших из жизни в самые жестокие «революционно-демократические» времена. Это поэты, отказавшиеся жить «в бедламе нелюдей» (М. Цветаева).

И уж если Марк Шатуновский призывает «честно сказать», то мы и должны сказать, что во всякую революцию – будь то «социалистическая» или «демократическая» – культура непременно сбрасывается «с корабля современности». В такие периоды по личности и народу в целом наносится мощный психологический удар и неизбежно случается то, что И. Бунин определил в «Окаянных днях» как «повальное сумасшествие».

Ну а формы этого «сбрасывания» в каждую эпоху свои, так как бес дважды в одном и том же обличье не приходит. В наше время это происходит с помощью «рынка», когда коммерция становится формой подавления культуры и литература становится «бизнесом».

В «Смерти текста» речь идёт не только о современной литературе, но и о классической, которая вопреки нашему наивному убеждению в том, что она создана навсегда, молчит или звучит в зависимости от духовного и нравственного состояния общества. Именно от духовного, а не только социального. Есть своя закономерность в том, что Марк Шатуновский, отрицая текст в современной литературе и в классическом понимании, прибегает к археологической лексике («кости динозавров»). На самом же деле с изъятием литературы из общественного сознания в результате «демократической» революции перед истинными литераторами встала иная задача. Требовалось перечитать классику вне идеологических препон, без чего продолжение русской литературной традиции немыслимо. Предстояла огромная интеллектуальная работа, которая, к сожалению, не была осознана обществом как культурная задача.

Пред истинным писателем сегодня, как и всегда, стоит не только задача установления диагноза болезни личности и общества, случившейся не самой по себе, а в результате духовно-мировоззренческих насилий. С новой силой звучит извечный вопрос, поставленный Гоголем в «Выбранных местах из переписки с друзьями»: «Потомству нет дела до того, кто был виной, что писатель сказал глупость или нелепость, или же выразился вообще необдуманно и незрело. Оно не станет разбирать, кто толкал его под руку: близорукий ли приятель, подстрекавший его на рановременную деятельность, журналист ли, хлопочущий только о выгоде своего журнала. Потомство не примет в уважение ни кумовство, ни журналистов, ни собственную его бедность и затруднительное положение. Оно сделает упрёк ему, а не им. Зачем ты не устоял против всего этого?»

Пётр ТКАЧЕНКО, издатель литературно-публицистического альманаха «Солёная Подкова»

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 20.04.2011 18:52:39 - Валентин Иванович Колесов пишет:

Умер Разум

Шатуновский прав: "Умер текст". Действительно, это следствие. Причина: умерло Слово (которое было сначала). Оно же Разум. Исчезла русско-советская цивилизация, самый читающий народ перестал быть таковым.

Обыкновенная история с нарушением воли

Литература

Обыкновенная история с нарушением воли

ПРОШУ СЛОВА