Литературная Газета 6322 ( № 18 2011)

– Кровопускание

Кончилось! – Кончилась кровь.

Так обескровленно

Падают нынче снега

Ровно на кровли,

На кладбища, рощи, луга.

Снегом, слетающим

С неба, как пух с тополей,

Снегом нетающим,

Лесом со следом аллей,

Прямо по просеке

С призраком дома вдали,

Дальше вы спросите.

– Дожили! – Еле дошли.

Словно солдатами

В страшный огонь погибать

Были когда-то мы

Брошены там постигать

Всё, что не пройдено,

Прямо со школьной скамьи.

Бедная Родина!

Бедное лоно семьи!

1999

* * *

Ты страшная, ты властная,

ты злая.

Ты холод – пальцы от тебя

не гнутся.

На милый север – гибели желая,

На грозный север я хочу вернуться.

Там стынет сердце, честно

извиваясь

В руке судьбы, в покатой пасти

зверя.

На снежный север, смерти добиваясь,

Ещё сильней, ещё опасней веря.

В Сибирь, к оленям, в замиреньи

нежном,

А ей ненужным, фантиком

бумажным,

Теперь, как прежде, ленником

прилежным,

Презрев спасенье, пленником

отважным.

Невзгоды те – они и те желанны.

Пускай презренным,

что ни говори там,

Орлом времён Екатерины, Анны,

Елизаветы – подлым фаворитом.

А память – да, она болит годами,

Всегда, всегда, когда глубокой ночью,

Как старый плащ, утыканный

звездами,

Летит душа, изодранная в клочья.

1990

* * *

Грустная весть: красота

бесполезна.

Дерзкая мысль: без неё никуда.

Холодноватая звёздная бездна,

Где не одна погибает звезда.

Поиски рифмы под происки смерти.

Здесь спотыкается каждый второй.

Здесь сам Рембо отрекается.

Верьте,

Я не поверю, что он не герой.

Снежные сумерки падают в воду,

Птицы и вьюги поют в унисон.

Если Рембо выбирает свободу,

Он, несомненно, имеет резон.

Школьники счастья, невольники

чести.

Прожили век – и остались детьми.

А в результате-то – грустные

вести,

Просто какую судьбу ни возьми.

От глуповатого Божьего дара,

От виноватого: «Был человек» –

С голубоватого нежного шара

Витиеватое облачко пара

В мёрзлую бездну восходит навек.

1999

* * *

Остановите лошадей! – Заря

Вечерняя печалилась, качались

Над головой цветы, и лекаря

К остывшему Потёмкину домчались.

…Из глубины раздался голос, бас,

И с высоты ответил голос Бога.

Летевшая помедлила немного

И села на резной иконостас.

И вздрагивали, как двойные створки,

Два пудреные крылышка сквозь сон.

Безвременье. Империи задворки.

Безрадостная молодость. Херсон.

И в прошлое проваливались ноги.

Туда, туда, подальше от судьбы

Ведите нас, тенистые дороги,

Под вязы, под дуплистые дубы…

Прошли века. Но точно так же,

князь,

Я в поле умереть хочу, на дальней

Отеческой земле многострадальной,

Предчувствуя, тоскуя и винясь.

2002

* * *

Владетельного герцога посланье.

Зажжётся к ночи новая звезда.

Но медлит день, несущий

на закланье

Свой бледный свет.

И грусть как никогда.

Ещё не вечер, но немножко поздно.

Кончается поэзия. К концу

Подходит август – холодно

и звёздно –

Как блудный сын к хрипящему отцу.

Уходит день. Он где-то в Ливерпуле.

В России ночь, давно уж там темно.

Там снова занят отливаньем пули

Наш человек. Но это всё равно.

Зажжём свечу – темно мне.

У огня же

Я вижу лучше, чем при свете дня,

Что жизнь прошла. Настала осень,

княже,

И золотом осыпала меня.

Мне скучно, бес. Всех нет,

но хоть бы слёзы…

Посмотришь в сад,

и что же видишь ты:

Что всё прошло.

Остались только розы,

Георгия Иванова цветы.

2000

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,5 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

«Душу мою призови на беседу»

Литература

«Душу мою призови на беседу»

Любовь МОЛОДЕНКОВА

СЛЕДОВАТЕЛЬ                                                                                                                            

Играет следователь лупой:

устал от каракуль,

сердитый, неглупый,

вещает, как оракул:

«Стихи твои – липа,

зря ты в это влипла,

прими мой совет –

не то пойдёшь на тот свет

или в тюрягу,

подпиши бумагу

о предупреждении

изменить убеждения».

И грубо, и скупо (время обеда):

«Не балуй, а следуй

слепо

и тупо

за толпой,

пей всехнее пойло

и при этом пой

похвалу и славу

властям,

авось простят».

Но со мной нет сладу:

нечем купить –

нету слабости к сластям –

легче убить,

дрожу, не дышу…

«Не подпишу!»

1961–1967

P.S.

Меня не убили,

но страну пропили.

  1991

ДРУЗЬЯМ 60-х

Мы все умрём на радость

динозаврам,

На радость отуплённых и невежд,

За лбами их поруганное завтра

Не оставляет места для надежд.

Мы все сгниём, согнёмся

иль отступим,

Наш бунт потомки, истину любя,

Сурово назовут водою в ступе,

Которую толкли мы для себя.

1963

Из цикла «Женщина»

* * *

Женщина украдена

У самой себя,

У большого праздника,

У дождя.

Женщина украдена

У людских щедрот,

Женщина упразднена –

Мужнино ребро.

* * *

Господи, какой ужас,

Зачем она крестится,

Господи, какой ужас,

Зачем она красится,

Господи, какой ужас, ужас, ужас:

Сжуливается, суживается,

Сживается с мужем.

* * *

Когда я во сне улыбаюсь,

Я твоё повторяю имя.

Я тебя вспоминаю губами,

Нацелованными другими.

Я тебя ощущаю дрожью

Тела усталого ночью.

Я себя защищаю ложью

Этих бессильных строчек.

1957

* * *

Я верю, что ты добр,

Я вижу, что ты слаб,

Я знаю, что все слова

В устах твоих – только слова,

И будь ты царственно щедр –

Тщетнейшая из тщет,

Как головой об порог,

Ждать от тебя чудес,

Пощады, обмана, зла.

Как

«Хлеб насущный даждь нам днесь»,

Я в сердце тебя приняла.

1957

* * *

Любовь – забава иль беда?

Буржуйка или побирушка?

Не продолжай, у твёрдых «да»